Остров "Его величества" - [2]

В кабинете главного на обсуждении были все ведущие репортеры «Вестника». Уравновешенный характер шефа, ценящего, как бы мы сказали, рациональную организацию труда, воплотился в обстановке. В шкафу библиографический порядок: полка для книг по вопросам политики, следующая — вопросы экономики, далее — справочники, атласы, словари. На его собственном письменном столе только стопка чистых листов бумаги, селектор, дисплей и шикарная перьевая ручка, которой завидовали, наверное, все. Наша разноплеменная журналистская братия вносила в кабинет беспорядок: на столе, вокруг которого мы сидели, были разбросаны последние номера газет, блокноты, коробочки магнитофонов, стояли полные окурков пепельницы. Поглядывая на этот первозданный хаос, старик всегда недовольно морщился, но молчал. Что поделаешь — демократия.

Не истребленная даже обычным редакционным кавардаком привычка к порядку выдавала в шефе немца. Хроникером событий в ООН у нас англичанин Смит, он же ведет раздел культуры и освещает деятельность ЮНЕСКО. Смит работает здесь давно и, конечно, гораздо опытнее меня. А француз Дюваль просто ас по части интервью с сильными мира сего. Его все знают и держат с ним ухо востро — вопросы задает с «подначкой», а неосторожные ответы комментирует остро и едко. За столом рядом с ним всегда серьезный и основательный кениец Мбаса. Он наш главный специалист по проекту, о котором сегодня идет речь. Напротив — японец Аккоси. В отличие от своих обычно невозмутимых соотечественников вечно суетящийся и куда-то спешащий, что, впрочем, помогает ему поспевать чуть ли не повсюду одновременно.

Со всеми я за этот год уже успел и перезнакомиться, и подружиться, и сработаться. Все — отличные профессионалы, пишут добротно, порой не без таланта. Вряд ли при другом стечении обстоятельств я мог бы рассчитывать на столь ответственное задание.

Старик усталым жестом придвинул к себе пачку свежих гранок, вздохнул и произнес, вставая:

— Ну ладно, хватит нам заседать. Все-таки болтовня — язва международных и государственных организаций, а журналистам терять время не пристало. Вот, помню, в прежние времена, когда я работал не в этой, а в нормальной газете…

Что последует дальше, все мы знали заранее, так как слышали его истории не единожды. Скорее всего это у него не от природной занудливости и не от возраста, а из желания нас усовестить. И нередко вместо того, чтобы врезать кому-либо из нас за очередной прокол, он начинает плакаться, что нет, мол, больше ни стоящих газетчиков, ни настоящей журналистики. И работают-де у него сплошь сопляки (хотя «сопляк» здесь один я), и писать-то стало сейчас совершенно не о чем, и проблемы совсем не те, что раньше. Тематика за последнюю четверть века действительно изменилась. О крупных войнах практически забыли. После XV Стокгольмского совещания, когда все международные военные блоки были распущены, по странам остались лишь территориальные формирования. Наступательное оружие, как и оружие массового поражения, запрещено. Небольшое количество оружия разрешено иметь только войскам ООН, обеспечивающим порядок во всем мире. Конечно, локальные конфликты в разных концах земного шара изредка возникают, бывают и со стрельбой, но они обычно скоро прекращаются через ООН.

Так что плачется наш шеф все больше так, для красного словца. Наверняка ему куда приятнее печатать материалы о международной энергостанции в Антарктиде, о пуске седьмой международной шахты на Луне или об окончательном обводнении и озеленении Сахары, чем о всяких неприятностях, как раньше. Хотя кто его знает.

Вполне может быть, что сердце старого газетного волка еще не остыло и он с трепетом вспоминает свою полную приключений репортерскую юность в Южной Африке, где ему — в те времена нейтральному корреспонденту швейцарских газет — несколько раз изрядно намяли бока во время войны за свержение расистского режима, или же то, как просидел почти два месяца с партизанами в сельве Гватемалы.

Выйдя из кабинета главного редактора, я сразу приступил к делу, боясь упустить настроение, выйти из того особого состояния, когда для выбора верного направления интервью достаточно самых незначительных намеков собеседника. Я достал из ящика стола телефонный справочник и набрал номер телефона нью-йоркской штаб-квартиры концернов Хауза. Находилась она всего в двух или трех кварталах от здания ООН, и в случае удачи я мог там оказаться через полчаса.

Мне ответил приветливый женский голосок. Девушка меня внимательно выслушала и попросила позвонить через час. А в назначенное время она так же мило и музыкально предложила приехать завтра в 11 часов утра с заранее подготовленными вопросами. Меня примет «сам» и уделит целых тридцать минут делового времени.

Я тут же набрал номер шефа и сообщил ему обнадеживающую весть. Но шеф почему-то не разделил моей радости и хмыкнул только: «Ну-ну, давай посмотрим». Однако его безразличие не расхолодило меня, я с юношеским энтузиазмом принялся готовить вопросы для интервью с Хаузом.

На следующее утро я прибыл в контору Хауза ровно без пяти одиннадцать. Функциональная обстановка — удобные кресла, стол секретарши с консолью, на которую вынесены машинка и селектор. Я ожидал увидеть обладательницу вчерашнего очаровательного голоска. Увы… на месте созданной моим воображением славной девчушки сидела мадам лет сорока. А при поправке на достижения современной индустрии красоты нетрудно было догадаться, что ей уже давно перевалило за пятьдесят. Она окинула меня пристальным взором сквозь большие роговые очки и спросила густым мужским басом: