Остров - [6]

Шрифт
Интервал

– Проваливай, жирная скотина! – выкрикнул бородач в грязной кепке, тыкая кривым пальцем в телевизор. Перед ним в тарелке лежала половина курицы в томатном соусе, и красными перепачканными пальцами, он отламывал здоровенный кусок и совал его в рот, запивая Колой из большого стакана. Напиток лился по рыжей бороде прямо на штаны, но пьянчуге до этого не было дела. Безумными глазами он пялился в телевизор, рыгал и бранил толстуху.

Александр пристально смотрел на бородача, на миг, представив в нем самого себя, через двадцать лет. Такого же никчемного противного мужика с жалкой козлиной бородой и грязными штанами. Как он, самый неудачливый из неудачников, сидит в убогой забегаловке и на последние деньги жует курицу, не зная, что будет кушать завтра. Ему совсем поплохело. Со сладким приторным вкусом газировки во рту, Александр встал из-за стола, не в силах больше слушать отвратительные выкрики бородатой обезьяны, и выбежал на улицу.

Город дыхнул в лицо мокрыми улицами – прошел весенний дождь. Электронное табло, искрящееся от рекламы и «удивительно выгодных предложений», показывало ровно одиннадцать часов. Мимо пробежала бродячая собака. В шаге от дверей она остановилась и жалобным взглядом уставилась в яркое окно закусочной.

– Беги отсюда, бедняга! Там тебе ничего не перепадет, – отчужденно сказал Александр и пошел в направлении драндулета. Собака, вильнув хвостом, пристроилась чуть поодаль и засеменила вдогонку. С виду она казалась безобидной, с грустными глазами и рваным ухом, поэтому Александр не стал ее отгонять, позволив проводить до машины. К тому же, где-то под сидением у него завалялась начатая пачка чипсов со вкусом барбекю, и он был готов поспорить, такого чудесного ужина бедный пес еще не пробовал.

Проходя мимо темной подворотни, Александр шарахнулся в сторону. На тротуар, прямо перед носом, вышел бездомный. Александр сторонился подобных людей, хотя никогда не отказывал в помощи: мелочь всегда валялась в его карманах. Появившийся же бродяга был не в пример тем, что обычно встречались на пути. Скорее он бы похож на отчаявшегося выпивоху, в старой, но все еще сохранившей цвет одежде. Лишь маленький картонный домик, коробка от телевизора, стоявшая у выхода из переулка, выдавала в нем бездомного.

Мужчина, а на вид ему было не меньше шестидесяти лет, оглядел прохожего, и когда тот миновал вход в его убежище, громко спросил на удивление обычным, без хрипоты, голосом.

– Куда ты повел мою собаку? В корейский ресторан?

Александр остановился, не поняв вопроса.

– Что вы имели ввиду? – удивленно спросил он, стараясь отойти подальше от привязавшегося попрошайки.

– Собака! – пальцем ткнул он в пса, стоявшего в шаге от Александра, – это мой пес! Куда ты его повел?

– Да никуда я его не повел… Он сам за мной бежит. – Александр повернулся, чтобы уйти, оставив собаку с хозяином, но тот не унимался.

– Подожди, подожди! Да не бойся! Эй, парень, – бедолага подошел ближе, – понимаешь, я бездомный, у меня нет дома, негде жить в общем. Помоги, пожалуйста, мелочью или сигаретами.

– «Еще один жалкий неудачник», – подумал Александр, но все же пригласил жестом нового знакомого пройтись, – Пойдемте, сигареты лежат в машине.

Тот с радостью закивал головой, подтянул затертые джинсы и зашагал следом.

– Пес, пойдем с нами! – махнул он собаке.

– Пес? Так вы не знаете, как его зовут? – остановился Александр, – а мне сказали, что он ваш…

– Так и есть. И зовут его Пес. Посмотри, какое еще имя можно ему придумать?

– Действительно… – озадачился Александр, смотря на собаку. Сейчас он разглядел ее более подробно, и это чудо природы вызывало удивление и улыбку. А кличка Пес ему очень даже подходила: толстый, с короткими ногами, Пес вприпрыжку бежал впереди, виляя пушистым хвостом и дергая драным ухом. Кем были его родители, совершенно невозможно представить, но очевидно одно – им не следовало встречаться.

– Вот моя машина, – указал Александр на синий Форд – подождите минуту, я достану сигареты.

– Ничего так драндулетина! – заметил бездомный, облокотившись на капот.

– Откуда вы знаете… В смысле, что он Драндулетина?

– Ты сам, что ли не видишь, – ответил бездомный, оценивая взглядом машину.

Александр промолчал и залез внутрь. В перчаточном ящике лежала сигаретная пачка, а из-под одного из сидений он достал упаковку чипсов. В ней было не меньше половины, и несколько слайсов картофеля полетели на асфальт. Пес быстро подбежал к упавшим чипсам, понюхал, лизнул один кружок и деловито отвернулся. Лакомство ему не понравилось.

– Зачем ты разбрасываешь еду!? Дай сюда! – и бездомный бесцеремонно вырвал пачку из рук Александра, – Он все равно не будет их есть.

– Может он хотел, но вы его испугали, – возразил хозяин драндулета.

– Ты смеешься? Он ест только мясо, говяжью вырезку! А чипсы, нет, чипсы он не ест, – заключил бездомный, хрустя аппетитными слайсами, – а теперь давай сигареты. Ты же обещал!

Александр с негодованием посмотрел на наглого попрошайку, но все же протянул яркую пачку.

– Курите на здоровье!

– Спасибо, и тебе не хворать! L amp;M? – прочел бездомный, – ладно, пойдет. Сегодня холодно, и мне хочется курить.


Рекомендуем почитать
Серые полосы

«В этой книге я не пытаюсь ставить вопрос о том, что такое лирика вообще, просто стихи, душа и струны. Не стоит делить жизнь только на две части».


Четыре грустные пьесы и три рассказа о любви

Пьесы о любви, о последствиях войны, о невозможности чувств в обычной жизни, у которой несправедливые правила и нормы. В пьесах есть элементы мистики, в рассказах — фантастики. Противопоказано всем, кто любит смотреть телевизор. Только для любителей театра и слова.


На пределе

Впервые в свободном доступе для скачивания настоящая книга правды о Комсомольске от советского писателя-пропагандиста Геннадия Хлебникова. «На пределе»! Документально-художественная повесть о Комсомольске в годы войны.


Неконтролируемая мысль

«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.


Полёт фантазии, фантазии в полёте

Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».


Он увидел

Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.