Остров дельфинов - [37]

— Я не наказываю, а вознаграждаю, — объяснил доктор Саха. — Пока нажимаю на эту кнопку, она чувствует себя удивительно хорошо, потому что я посылаю ток напряжением в несколько вольт в те центры ее мозга, которые ведают наслаждением.

— Думаю, на сегодня хватит, — сказал профессор Казан. — Пошлите ее назад в бассейн — она заслужила хорошее угощение.

— Завтра будет то же самое, профессор? — спросил шкипер, когда «Летучая рыба» повернула к дому.

— Да, Стив, то же самое будет повторяться каждый день. Но я здорово удивлюсь, если нам понадобится заниматься этим больше недели.

Через три дня стало уже ясно, что Снежинка усвоила урок. Наказывать ее больше не приходилось, достаточно было награды — нескольких мгновений электрического блаженства. Дельфины преодолели свой страх не менее быстро, к концу недели они и Снежинка совсем освоились друг с другом. Они дружно охотились вокруг рифа, иногда устраивая совместную облаву на стаю рыб, иногда действуя порознь. Молодые дельфины затевали вокруг Снежинки свои резвые игры, но, если им и случалось толкнуть ее, косатка не проявляла раздражения и даже не поддавалась неподвластному ей чувству голода.

На седьмой день косатку больше не отправили назад в бассейн после ее утренней прогулки с дельфинами.

— Мы сделали все, что могли, — сказал профессор. — Теперь я ее выпущу.

— А вы не считаете, что это рискованно? — возразил доктор Кейт.

— Считаю, но рано или поздно нам все равно придется пойти на такой риск: если мы не вернем ее в естественное состояние, мы никогда не узнаем, как долго сохранится эффект кондиционирования.

— А если она устроит себе закуску из парочки дельфинов? Что тогда?

— Другие сейчас же сообщат нам. Мы выйдем в море и поймаем ее. Это будет несложно, коробка с радиоустройством останется прикрепленной к ее голове.

Стивен Науру, который прислушивался к разговору, стоя за штурвалом «Летучей рыбы», оглянулся через плечо и задал вопрос, волновавший всех.

— Даже если вы обратили Снежинку, так сказать, в вегетарианство, как быть с остальными миллионами этих тварей?

— Мы должны набраться терпения, Стив, — ответил профессор. — Пока что я только собираю информацию, которая, возможно, не принесет никакой пользы ни людям, ни дельфинам. Но в одном я уверен — весь болтливый дельфиний мир уже знает об эксперименте и они поймут — мы делаем для них все, что можем. У ваших рыбаков теперь выгодная позиция, чтобы торговаться с дельфинами.

— Гм-м, я об этом не подумал.

— Во всяком случае, если со Снежинкой получится, мы сможем, пожалуй, ограничиться кондиционированием всего лишь нескольких косаток в каждом районе. Да и то самок — а уж те растолкуют самцам и детенышам, что за всякого съеденного дельфина они расплатятся сильнейшей головной болью.

Стива это не убедило. Может быть, если б он понял, как могущественна и необорима электрическая стимуляция мозга, слова профессора произвели бы на него больше впечатления.

— Все же мне сдается, что один вегетарианец не заставит целое племя людоедов отказаться от своих обычаев.

— Возможно, вы совершенно правы, — ответил профессор. — Как раз это я и хочу выяснить. Даже если задача и разрешима, затея может оказаться ничего не стоящей. А если и стоящей, то такой, что потребуются усилия нескольких поколений. Но нужно быть оптимистом; припомните хотя бы историю двадцатого века.

— Какую ее часть? — спросил Стив. — Она такая длинная!

— Ту часть, которая имеет значение. Пятьдесят лет назад очень многие отказывались верить в то, что народы земли могут жить в мире. Сейчас-то мы знаем, что они ошибались. Если бы это было не так, нас с вами тут бы не было. Так что не смотрите на наш проект слишком мрачно.

Стив вдруг захохотал.

— Что я сказал смешного? — спросил профессор.

— Да нет, я просто подумал, — ответил Стив, — что вот уже тридцать лет, как не находилось повода для присуждения Нобелевской премии мира. Ну, а если этот план осуществится, настанет ваш черед.

18

Пока профессор Казан ставил опыты, мечтал, над Тихим океаном собирались силы, равнодушные к надеждам и страхам и людей, и дельфинов. Мик и Джонни одними из первых узрели их могущество. Это было на рифе в безлунную ночь.

Как всегда, они охотились за лангустами и редкими раковинами. На этот раз Мику помогало недавно появившееся у него новое орудие — водонепроницаемый фонарик размером несколько больше обычного; когда Мик зажигал его, появлялось очень слабое голубое свечение. Кроме того, фонарь испускал пучок сильных ультрафиолетовых лучей, невидимых человеческому глазу. Кораллы и раковины, на которые падали эти лучи, казались охваченными пламенем. Они сверкали в темноте синим, золотистым и зеленым цветом. Невидимый луч был подобен волшебной палочке, которая находит скрытые во мраке предметы, невидимые даже при обычном освещении. Если моллюск зарывался в песок, ультрафиолетовый луч делал видимой оставленную им бороздку, и Мик не проходил мимо очередной добычи.

Под водой эффект был поразительный: стоило мальчикам нырнуть в коралловое озерко близ края рифа, луч неяркого синего света устремлялся далеко вперед. Он заставлял светиться ветки кораллов на расстоянии доброй дюжины метров, и они мерцали, как звезды или туманности в глубинах космоса. Естественное свечение моря, каким бы прекрасным и удивительным оно ни было, ни в какое сравнение не шло с этим зрелищем.