Остров Бога - [82]

В то же время при дворе служил некий Аман, подлец редкий. И вот однажды он, оскорблённый отсутствием почтительности со стороны Мордехая, надумал погубить весь еврейский народ, что бы заодно умертвить и Мордехая. Очень, очень плодотворный подход! Хочу вас порадовать тем, что говорил, Аман Артаксерксу: «Во всех областях царства твоего есть один народ, рассеянный среди народов и обособленный и законы у него иные, чем у всех народов, а законов царя они не выполняют, и царю не стоит оставлять их». Очень знакомая логика, ничего нового со времён Антиоха, придумать так и не смогли, эти тупые антисемиты. К тому же, хитрый Аман, пообещал компенсировать затраты царя на предстоящую резню, десятью тысячами монет серебром.

— Ну что ж, — сказал царь, — делай. И забыл об этом сразу. Сие характеризует царя как, мужчину вспыльчивого, жадного и недалёкого. Аман же, мерзавец, составил указ, повелевающий убить всех евреев, и скрепил его царской печатью. Всех поголовно — включая женщин и детей, хотя среди них Мордехай, уж никак не мог оказаться. И как всякий язычник не мог решить Аман, какой день благоприятен для его замысла, суеверный был, негодяй. И бросал Аман жребий, который называется у нас «пур» и пал он на тринадцатый день месяца адара, который обычно соответствует марту.

В те времена, уже существовали очень удобные для мужчин законы, как, например, запрет на появлении женщины незваной, в личных апартаментах Владыки. Очень, очень страшно было Эстер, но говорил ей Мордехай: «Не полагай в душе своей, что спасешься в доме царском одна из всех евреев… кто знает, не для такой ли поры и достигла ты достоинства царского», и Эстер пошла к мужу, хотя чуть не упала в обморок, зайдя на его половину.

В эту ночь было очень шумно на Небесах, оттого, что слезы и молитвы отчаявшихся евреев прорвались через все преграды к престолу Всевышнего. И даже Ангелы в страхе спрашивали друг друга: "Неужели Бог возненавидел мир?".

Никто не спал в эту ночь. Все до одного иудеи провели её в молитвах и мольбах перед Всемогущим.

— Если царю угодно, — говорила, милостиво допущенная, пред царские очи, Эстер, — пусть придет сегодня на пир, который я устраиваю в его честь. И министра Амана пусть возьмет с собою.

— Поторопите Амана! — воскликнул царь, предвкушая начало нового праздника. — Мы идем к царице на пир, и задрожал весь от нетерпения.

А, Аман, дурак, обрадовался — честь то, какая, не знал бедолага, что Эстер и Мордехай приготовили ему незабываемый сюрприз.

— О, царь! — зашептала Эстер, как только Артаксеркс и Аман уселись на подушки — Спаси меня! Не вели казнить, вели миловать, — и рассказал про аманово зверство всё, как на духу.

— Он! — кричала прелестная Эстер, указывая на Амана. — Он враг мой и моего народа. Аман же с перепугу бросился к ней в ноги и слёзно просил о прощении. Артаксеркс, толи был глуховат, то ли слаб очами, но, увидев такое опасное приближение слуги к своей супруге, закричал: «неужели еще и царицу насиловать будет он у меня в доме?» И как сказано далее: «Вышло слово это из уст царя, — и накрыли лицо Аману». Красиво звучит, правда? «Накрыли Аману лицо»… Если бы не значило сие выражение, что его потащили вешать. Ну и вздёрнули советника государева на дереве высотой в пятьдесят локтей, на том самом на котором он мечтал повесить Мордехая.

А указ свой Артаксеркс отменять не стал — что подписано царём обратной силы не имело. Однако позволил евреям защищаться, то есть бросил символический «пур», чтобы проверить, на чьей стороне его любимые боги. Евреи же воодушевились чрезвычайно, вооружились, чем попало, и истребили всех, кто пришёл по их души. Сегодня, ахмениджадцы, желают порушить гробницу Эстер и Мордехая, так как винят их в кончине, многих своих далёких предков. Именуют же этих первозаветных героев, не иначе, как «сионистские убийцы». Сдаётся мне, что персы, до принятия ислама, были всё-таки хоть немножечко, но поумнее.

Говорят, что на Нюрнбергском процессе прямо, на скамье подсудимых, Геринг наклонился к Рибентропу и прошептал — «Это Пурим». Со времён Эстер, Мордехая и Артаксеркса, на острове шутят: «Как много Аманов — и всего один Пурим». Я же говорил, что это очень поучительная история.

Вот она какая эта удивительная гора Сион! Чего на ней только нет!? А нет на ней главного-Храма Господнего и не было никогда! А всё потому, что это нет тот Сион, не Библейски, где вершились главные события Истории от сотворения мира, до строительства Храмов! Этот Сион поименован так, как полагают сегодня учённые люди, так только в эпоху крестоносцев, которые вообще не очень затруднялись в поисках святых мест: «Вот ты гора, будешь священный Сион», — сказали крестоносцы, так и стоит, вводит в заблуждение.

«Если я забуду тебя, Иерусалим…» «Большой привал перед окончанием дороги»

Это место собирает все дороги, которые, как мнилось потомкам Ромула, должны вести исключительно в Рим. Щас! В Рим уже никакие дороги не ведут, кроме туристических траншей и беговых дорожек к Ватиканским соборам. Те дороги, которые ведут куда надо, все до одной заканчиваются у горы Божьей в Иерусалиме, а с неё спускается только одна, вниз в Иософатово ущелье. Можно конечно попытаться проскочить город насквозь, влетев как угорелый в Яфские ворота, и растолкав туристов и горожан, взлететь на Храмовую гору, чтобы разбить башку о заложенные крепким камнем Златые врата — нету выхода, придется идти со мной. По дороге легко можно раз — потеряться, два — получить кистенём по черепушке от других спешащих, или просто заблудиться не обнаружимо, как заблудился один мой знакомый алкоголик в золотых толстых цепях и панагиях. Нашли его дотошные израильские полицейские по моему доносу и описанию, голого, бедного как Иов не в лучшие свои времена, но пьяного и счастливого, как окурок марихуанный. Поэтому не обессудьте, а на Голгофу лезть придётся, и в подземелья спускаться и в туннели, а иначе вы просто не поймёте, ни где оказались, ни зачем пришли!