Остров без сокровищ - [18]

А мы читатели дотошные. Возьмем глобус, или найдем интерактивную карту в Интернете, – и проверим.

Результат проверки немного шокирует. Если Билли Бонс считал широту по умолчанию северной, то искомые точки угодят в Северную Атлантику. Причем одна окажется на суше, в Исландии. Кого мог ограбить Флинт на северном острове, никакими богатствами не славном? Никого. Вычеркиваем эту точку. Вторая – в Ботническом заливе, между берегами Швеции и Финляндии. Что позабыли джентльмены удачи, промышлявшие на колониальных торговых путях, в заливе внутреннего европейского моря? Нечего им там делать, вычеркиваем.

Если принять широту за южную, картина вырисовывается чуть более приглядная, – обе точки лежат на океанских просторах.

Правда, название океана сразу определить затруднительно… Дело в том, что географы сами толком не знают, сколько океанов на планете Земля. Изначально, по завершении эпохи Великих географических открытий, океанов насчитывалось четыре. Тогда точки с координатами из тетради Билли Бонса попадают в Южную Атлантику. Но в 1937 году Международная гидрографическая организация официально ввела понятие Южного Ледовитого Океана – водного пространства вокруг Антарктиды, ограниченного шестидесятым градусом южной широты. В 1953 году новый океан отменили и упоминать перестали, а в 2000 году восстановили под именем Южного или Антарктического, но вроде бы не все страны, входящие в МГО, это решение признали…

В восемнадцатом веке такая же смутная ситуация: одни географы Южный океан признавали и на картах его рисовали, другие нет.

Но как океан ни называй, ясно: Хокинс опрометчиво отправил капитана Флинта и его судно «Морж» в приполярные широты, в места холодные и безлюдные даже в двадцать первом веке. А уж в восемнадцатом… Кого там Флинт умудрился взять на абордаж? Айсберг с пингвинами?

Вывод прост: назвав точные координаты, Хокинс либо положился на свою память и все на свете перепутал, либо преднамеренно нам соврал. Преднамеренно, но неумело, не потрудившись придать лжи хоть видимость правдоподобия.

Следует ли из этого, что дата, указанная рядом с координатами, настолько же «правдива»? Взята с потолка, высосана из пальца, – но только не переписана из тетради Билли Бонса?

Положительный ответ напрашивается. Но не будем спешить. Да, Хокинс о многом умалчивает в своем мемуаре. Да, порой он беспардонно лжет. Но если отбросить эмоциональные оценки личности мемуариста и рассуждать с позиций холодной логики, становится ясно: из ложных координат никак не следует, что дата тоже ложная. Не будем уподобляться Хокинсу с Ливси и заниматься передергиваниями. Продолжим наше беспристрастное исследование.

* * *

Хотя обидно… Единственная полноценная и точная дата в тексте, а мы не знаем, можно от нее отталкиваться или нет… Впрочем, такое сомнение уже само по себе ответ. Воспользуемся принципом старых опытных грибников: не уверен, не бери. И тогда не отравишься сомнительными грибами…

В общем, вынимаем сомнительную дату 12 июня 1745 года из нашего лукошка и вручаем Джиму Хокинсу – сам кушай свои грибы, сказочник.

А мы тем временем обратимся к другому свидетелю. К Джону Сильверу. Он грибы не употребляет, да и ром пьет в меру. И заслуживает доверия больше, чем Джим Хокинс.

* * *

Как уже сказано, именно образ Джона Сильвера – ключ к пониманию остальных персонажей, к правильной интерпретации происходящих событий. Ключ к коду Стивенсона.

Сильверу пятьдесят лет, он сам называет свой возраст. И сообщает свою трудовую биографию:

«Капитаном был Флинт. А я был квартирмейстером, потому что у меня нога деревянная. Я потерял ногу в том же деле, в котором старый Пью потерял свои иллюминаторы. Мне ампутировал ее ученый хирург – он учился в колледже и знал всю латынь наизусть. А все же не отвертелся от виселицы – его вздернули в Корсо-Касле, как собаку, сушиться на солнышке… рядом с другими. Да! То были люди Робертса, и погибли они потому, что меняли названия своих кораблей. Сегодня корабль называется „Королевское счастье“, а завтра как-нибудь иначе. А по-нашему – как окрестили судно, так оно всегда и должно называться. Мы не меняли названия „Кассандры“, и она благополучно доставила нас домой с Малабара, после того как Ингленд захватил вице-короля Индии. Не менял своего прозвища и „Морж“, старый корабль Флинта, который до бортов был полон кровью, а золота на нем было столько, что он чуть не пошел ко дну.

– Эх, – услышал я восхищенный голос самого молчаливого из наших матросов, – что за молодец этот Флинт!

– Дэвис, говорят, был не хуже, – сказал Сильвер. – Но я никогда с ним не плавал. Я плавал сначала с Инглендом, потом с Флинтом. А теперь вышел в море сам».

Сильвер точен в именах и событиях. Бартоломью Робертс и Эдвард Ингленд – реально существовавшие пиратские капитаны, летопись их свершений хорошо известна и позволяет датировать с точностью до года тот морской бой, в результате которого Джон Сильвер лишился ноги.

1719 год – вот когда Долговязому Джону ампутировал ногу ученый хирург из экипажа Робертса. Лишь в 1719 году оба пиратских капитана действовали в одном районе, у западного побережья Африки. Позже пути их разошлись: Робертс подался на запад, к берегам Вест-Индии, а Ингленд отплыл в Индийский океан, где и в самом деле захватил вице-короля Конде де Эрисейру (вице-короля Португальской Индии со столицей в Гоа, англичане учредили индийское вице-королевство значительно позже).