Осторожно: сутаны! - [17]

- Но они живут своей жизнью, по законам, установленным не нами. У них свои жизненные принципы, своя мораль… Как мы можем навязывать им наши догмы?

- Наши догмы?! Но это не мы их выдумали. Они дарованы нам свыше. Божьи заветы. Мы должны сами следовать им и проповедовать другим.

Мы сидели в маленькой грязной комнатке. Растел настраивал свой «черный ящик», не вмешиваясь в наш спор. Подготовив установку и набрав в шприц наркотик, он сказал с плохо скрываемой иронией:

- Тогда нам нужно переместиться в такой мир, где вообще никогда не слышали о Боге.

Там мы сможем принести максимальную пользу. Чем Кандиду не прошибешь, так это иронией, я это хорошо знал. Она сказала страстно:

- Это было бы самое лучшее. Если такая земля действительно существует, то мы немедленно отправляемся туда.

Ее Растел отправил первой - она настояла на этом, потом переместился я, потом Растел.

Вынырнув из небытия, я увидел, что первый человек, нуждающийся в спасении, - конечно же, моя невестка. Ее подмял под себя какой-то абориген. Это был типичный шотландец, одетый в какие-то лохмотья, обросший жесткими волосами, торчащими во все стороны, как перья. Кандида лупила его по голове тяжелой продуктовой сумкой, с которой она никогда не расставалась, а он, не обращая внимания на сыпавшиеся на него удары, сжимал ее в медвежьих объятиях.

Он отцепился от нее лишь тогда, когда я подбежал к ним. Он отскочил в сторону и сделал непристойный жест - Кандида была в шоке. Она хватала ртом непривычно чистый воздух, как рыба, выброшенная на берег. Щеки у нее пылали.

, Абориген кинулся наутек и быстро исчез за ближайшим холмом. Я осмотрелся. Эти холмы нельзя было спутать ни с чем. Когда-нибудь на них появится Аулд Рики, а потом Эдинбург, но произойдет это еще не скоро. Мы двинулись по тропе, которая когда-нибудь превратится в дорогу с выбитыми в каменистом, грунте колеями, потом ее замостят, потом она станет широкой автомагистралью. Но как долго нужно ждать.

Мы проходили мимо убогих хижин, сложенных из камней. Рядом с ним валялись обглоданные кости, гниющие шкуры мелких животных, разный мусор… Отхожие места были устроены рядом со входами в жилища и ничем не огорожены.

На том самом месте, где позже будет построен Эдинбургский собор, сейчас находилось языческое капище.

Солнце стояло в зените, но было не очень жарко. И мягкая, сонно обволакивающая тишина. Полдень. Я решил, что до заката солнца мы обязательно должны отсюда убраться. Меня это место не слишком заинтересовало. Да и небезопасно здесь - не за себя я, разумеется, боялся, а за Кандиду. И я не понимал, чем сможем мы помочь аборигенам, да и не было у меня особого желания что-то делать для них. Почему мы должны взваливать на свои плечи бремя чужих забот. Судя по первым впечатлениям, сил у них более чем достаточно. А Бог? Им вполне хватает тех представлений о высших силах, до которых они добрели сами. Они живут простой жизнью, и незачем ее усложнять.

- Итак, вот он каков, мир без веры, - воскликнула Кандида. - Но я не вижу здесь людей, которые нуждались бы в слове Божьем. Они его не услышат. Дикари! Язычники! Безбожники!

Ее последние слова относились к парням, окружившим нас плотным кольцом. Они сбежались отовсюду, явно рассчитывая повеселиться. Трое из них вошли в круг и, вихляя бедрами и высокомерно посматривая на толпу, стали прогуливаться взад-вперед, передразнивая нас. Один из комиков был в длинной женской юбке. Аборигены встречали дружным хохотом все жесты и ужимки человекообразных обезьян. Они хлопали себя по бедрам, хватались за животы и падали на землю.

- Снова какой-то иллюзион? - обернувшись к Растелу, раздраженно спросил я. - Зачем нам этот обезьяний питомник? Куда вы нас доставили? Это обман. Что нам делать на планете, заселенной неандертальцами? Проповедовать христианство? Но эти обезьяны не знают еще человеческой речи.

- Я и не думал вас обманывать. Эта планета давно прошла доисторический период, и цивилизация насчитывает столько же веков, сколько и ваша. Но они пошли другим путем.

- Путь этот не привел их к Богу, - сказала Кандида. - Если бы они понимали человеческую речь…

Кто-то запустил в нее комком грязи, который попал ей в ухо, и другие обезьяны тоже стали швырять в нас комья грязи. Вероятно, представление показалось им не слишком веселым. Они рассердились на нас, смех утих. Вставив в беззубые рты пальцы, аборигены засвистели.

Мы решили не обращать на них внимания и двинулись дальше по тропе, петлявшей между холмами. Аборигены расступились, пропуская нас. Проводив нас свистом, они разошлись по своим домам.

Хижины остались позади, потянулись поля. Почва была обработана из рук вон плохо, поля были в ужасном состоянии. Здесь трудились сотни обезьян. Сейчас они были заняты вспашкой. Дюжина тщедушных самок тащила плуг, на котором сидел полуголый самец. Он размахивал кнутом, время от времени опуская его на спины несчастных животных. От коричневой и ароматной, как хлеб, земли к соломенным облакам поднимался теплый пар. Небо постепенно темнело, облака набухали и грозили пролиться дождем, который мог застать нас в открытом поле. Нужно было спешить. И не только из-за приближающейся грозы. Нас догоняла группа странных существ.