Осторожно, альфонсы, или Ошибки красивых женщин - [6]

Иногда по ночам я пыталась представить, что творится в моем организме, как разрушаются клетки моей иммунной системы. Бред какой-то! Люди вокруг живут нормальной жизнью, а я ею жить уже не могла. Теперь мои мысли были заняты только состоянием моего организма. Хотя иногда я все же отвлекалась: вспоминала счастливое прошлое, в котором было светло, уютно и радостно, и мечтала о том, чтобы хоть ненадолго в него вернуться. Мне вспоминалась моя первая любовь, и на глазах выступали слезы. Тогда я была НИКТО, звали меня НИКАК, и, как в таких случаях говорят, у меня не было ни флага, ни родины. Я была совсем юной, но уже слишком амбициозной и самоуверенной. А он закончил институт и имел приличную должность в конторе. Он хотел семью и детей, а я – свободы и независимости… Старенькая чебуречная и мы, сидящие друг напротив друга, пьющие мясной бульон и с огромным аппетитом уплетающие чебуреки… Да, было славное время, но, увы, его уже не вернуть назад. В той прошлой жизни был солнечный свет, беззаботное веселье, море улыбок и вера в будущее.

После того как я узнала, что заражена ВИЧ, у меня началась совсем другая жизнь. Сейчас мне особенно нужна психологическая поддержка, но все люди от меня отворачиваются. В нашей стране существует жуткая дискриминация по отношению к тем, кто болен: их увольняют с работы, не дают им возможности иметь семью. Мы все по-настоящему отверженные, а ведь нас так много… Сначала мне было одиноко и страшно, а теперь исчезли и эти чувства. Хочется только одного: чтобы это все как можно быстрее закончилось. Вокруг так много безразличия! До болезни я никогда об этом не задумывалась. Я и представить себе не могла, что я живу в стране равнодушных людей. А ведь безразличие порождает отверженных, и эти отверженные могут стать слишком опасными для тех, кто от них отвернулся.

Если выбирать из двух зол меньшее, то с ВИЧ можно жить, а вот со СПИДом жить уже вряд ли получится. Это смертельная стадия. Когда окружающие узнали о моем диагнозе, они стали меня бояться. С ума сойти! Я, такая худая, бледная и изможденная девушка, могу кого-то серьезно пугать… Подумать только, от меня шарахаются, как от прокаженной! Глупо бояться тех, кто болеет СПИДом. Глупо и даже стыдно. Перед тем как попасть в тюрьму, я где-то читала, что от СПИДа может быть только одно спасение – это верность. Каким же нужно быть недалеким человеком, чтобы написать подобное. Какая, к черту, верность? В центре профилактики и борьбы со СПИДом я познакомилась с множеством женщин, которые всю жизнь полагались на эту мифическую верность и в результате попали туда же, куда попала и я. Все эти женщины жили в счастливом браке много лет и заразились от собственных мужей. Причем больше половины из них не знали никаких иных мужчин, кроме мужа. Вышли замуж в восемнадцать, вырастили детей, нянчили внуков, берегли домашний очаг, встречая мужа с работы вкусным борщом и котлетами, а в один самый обычный день почувствовали себя плохо, пошли по врачам и узнали, что заражены ВИЧ. Все они смотрели на меня ничего не понимающим взглядом и говорили одну и ту же фразу: «Я была уверена на сто процентов, что мой муж мне был всегда верен. Он и с работы вовремя приходил, когда успел-то? И на женщин-то уже давно не смотрел… Мне казалось, что они его даже и не интересовали». Я смотрела на этих жен и чувствовала сильную душевную боль. Среди этих несчастных были и двадцатилетние девушки, и сорокалетние женщины, и те, которым уже было за пятьдесят. Все они надеялись на мужскую верность и были полностью уверены в своих мужьях. Глядя на них, я поняла, что в этой жизни вообще ни на кого нельзя полагаться. Вернее, можно, но только на одного-единственного человека – это на саму себя. И ведь про этих жен нигде не пишут, а их много. Пишут про наркоманов, гомосексуалистов, проституток, но только не про порядочных женщин.

Мне уже давно никто не подает своей руки. У нас народ какой-то странный. Верит в различные мифы. Некоторые до сих пор думают, что заразиться можно через рукопожатие. А может быть, они просто мной брезгуют? С такими, как я, не хотят работать в одном офисе, общаться, да и вообще находиться рядом. Точно так же и в тюрьме. Когда я сидела в общей камере, все смотрели на меня, как на живой труп, и пытались надо мной издеваться. Странные, жестокие люди… Надо мной и так уже издевается судьба. Куда же издеваться надо мной еще больше? Тогда у меня начались настоящие истерики и приступы сумасшествия. Я никогда и никому не позволяла над собой глумиться и не могла позволить это в тюрьме. Меня стали бояться не только потому, что я больна, а еще и потому, что у меня не в порядке психика. Я и добилась того, чего хотела: я стремилась в одиночную камеру, и я в нее попала. Мне не нужно было общение, я устала постоянно быть начеку, выслушивать чьи-то насмешки и всем объяснять, кто меня заразил. Я не хочу, чтобы ко мне лезли в душу, потому что моя душа уже давно ото всех закрыта.

Когда мне становится совсем плохо и я понимаю, что я потихоньку схожу с ума, я вою белугой, катаюсь по полу камеры и рву на себе оставшиеся волосы. Тогда меня сажают в «стакан», и после четырех часов, проведенных в нем, истерика проходит и начинаются приступы удушья, потому что там катастрофически не хватает воздуха. Для тех, кто не знает, «стакан» – это совсем маленькое помещение. В нем нет окон и можно только стоять, потому что присесть там практически невозможно. А еще в нем почти нет воздуха. Когда над заключенными хотят поиздеваться, то кидают в «стакан» сразу двух человек. Ты стоишь, прислонившись к телу другого, не можешь пошевелить ни рукой, ни ногой и жадно глотаешь воздух. В «стакане» мне всегда кажется, что я уже умираю. Со стороны я, наверно, похожа на рыбу, которую прибой выбросил на берег. Только рыба может бить хвостом и подпрыгивать, а у меня нет даже этой возможности. Хотя один раз я была даже рада, что попала в стакан. Сначала в него закинули меня, а потом – еще одну молодую женщину. Мы стояли, прижавшись друг к другу, жадно глотая спертый воздух, и для того, чтобы не сдохнуть, пытались друг друга морально поддерживать. Впоследствии мы стали подругами. Если вы не верите, что в тюрьме можно дружить, то ошибаетесь. Плечо надежного друга можно обрести везде, и даже в тюрьме.