Оставшиеся в СССР - [7]

Шрифт
Интервал

Дядька часто наклонялся ко мне. Пытался разговорить. Я отодвигался от него все дальше и дальше. Пока не оказался у самой двери кабинета, куда завели отца. Дверь кабинета была плотно прикрыта, но была настолько ветхой и тонкой, что я все прекрасно слышал.

Кто-то стучал на пишущей машинке. В паузах нудным голосом спрашивал о непонятных мне вещах, вроде «скажите привлекались вы, если да-когда, по какой статье», или «сдай своего кореша, а я на тебя я составлю «липу с повинной».

Другой голос-резкий и неприятный ругался матом:

– Я тебя… моржовый упрашивать не буду! Чьи пластинки? Твои! Бабки на дисках делал! Подписывай!

Но видать тот к кому обращались подписывать не хотел, потому что тут же послышался хлопок, как будто удар ногой по мячу, немного погодя – почти собачье скуление.

Потом раздался голос отца:

– Вы не имеете права так обращаться с задержанным. Ни я, ни этот парень не занимались спекуляцией. Мы обменивали диски.

Резкий и неприятный голос закричал на отца:

– Заткнись п… p, а то и ты получишь.

Нудный голос урезонил сослуживца:

– Сергей, успокойся. А то товарищ Анатолий жалобу на нас напишет. Прокурору. Анатолий у нас умный – папаша в органах работал.

И продолжил: – И так Анатолий – договорились?

– Ни о чем я с вами договариваться не буду!

– В портфеле диски мои, эти мне не подсовывайте. Пластинки менял. Где мой сын!

– Ладно… Толик. Посидишь-ка ты в КПЗ с дней несколько, пацана в детприемник сдадим, а там видно будет. Пошли.

Дверь распахнулась. И я увидал отца. Бледного, в раздертой рубашке с растрепанными волосами и какого-то отчаянно-отрешенного. Отец не сразу и меня заметил.

– Мишка! Сынок, ты тут!

Папа схватил меня на руки, прижал к себе и… заплакал.

Таким отца я больше никогда не видал. Сзади в дверном проеме застрял милиционер.

– Давай Толян, давай! Не задерживай движение!

Отец резко развернулся и сказал милиционеру:

– Я согласен!

– Что согласен, – не сразу понял капитан, в КПЗ что-ли? Дак твоего согласия и не требуется.

– Согласен подписать.

– А, ну тогда дело другое.

– Только никуда без сына не пойду.

– А я и не возражаю, перейдем в другой кабинет.

Мы перешли в смежный кабинет. Маленький с одним столом двумя стульями. Мне места не досталось. Капитан вытащил откуда-то пустую коробку, бросил в нее пару книг и приказал молчать.

– Итак Анатолий. На тебя есть показания твоего кореша.

Тихо, тихо. Знаю что он не твой товарищ, но показания есть. Сергей с него «бумагу» взял.

– Ты парень неплохой. Вот и сын какой у тебя. Жена. Небось любит тебя. А? И на работе тебя уважают.

– А тут такое дело. Спекуляция! Статья… Суд, а дальше тюрьма. И прощай Мишка, жена, друзья. А Анатолий?

– Или сделаем иначе. Я показания пока оставлю у себя. Пока. Положу в сейф. А ты у меня их выменяешь, как на «сходке».

И капитан довольно улыбнулся собственной остроте.

– А выменяешь ты их у меня на небольшую информацию о своих корешах со «сходки». Кто что менял, кому что продал.

– Договорились? Подписывай.

Отец молчал. Смотрел прямо перед собой. Обе руки лежали на столе. Правая стиснута в кулак. Как будто он хотел этим самым кулаком стукнуть напротив сидящего.

Подталкиваемую милиционером ручку долго не хотел брать. И лишь после окрика взял и, не читая расписался.

– Вот и лады. Теперь часто будем встречаться, – произнес капитан Можешь быть свободен. Пока.


Мы вышли на улицу. Домой пошли не сразу. Отец все шел и шел, о чем-то думая. Со мной не разговаривал. Я хотел есть, теребил отца за рукав. Но отец казалось не замечал меня. Только на перекрестках брал меня за руку и крепко держал пока мы переходили улицу. Потом наверно, что-то решил для себя. Повернулся ко мне, попытался улыбнуться, спросил:

– Мишка, ты голодный. Да? А ну их всех к чертям – милицию, капитанов, сергеев. Пошли домой!

Двери открыла мама. Мне сразу дали есть. Отец с мамой закрылись на кухне и долго о чем-то говорили. Говорили – тихо. Но несколько раз отец громко повторил:

– Этого никогда не будет!

Мама плакала. Я стучался в дверь, но мне не открыли.


Наступил сентябрь. За ним октябрь. Отец очень изменился.

С работы сразу шел домой. Дядя Аркаша был у нас всего один раз. Недолго.

Отец никуда с ним не пошел. На «сходку» отец ходить перестал. Музыку слушал, но на сходку не ходил.

Несколько раз возвращался домой поздно. Какой-то подавленный. Ничего никому не рассказывал. Только часто повторял:

– Вот сволочь! Вот сволочь!

Мама наверно знала, и где он был и почему такой расстроенный, потому что ни о чем его не распрашивала.

Потом пришел ноябрь. Были выборы. Как потом рассказала мама, одним из кандидатов в депутаты городского совета был тот самый капитан, только теперь уже майор.

Тот день был пасмурный. Шел дождь. Все рано встали. Завтракали. Мама убеждала отца пойти проголосовать. Отец отказывался. Родители поспорили.

Затем мать одела Ларису и вместе с ней пошла на избирательный участок. Сказала что на обратном пути зайдет к подруге.

Отец долго слушал магнитофон. Потом также долго смотрел в окно. Затем начал было одеваться, но передумал. Снова включил музыку.

И опять долго-долго слушал.

Слушал все те же записи Элвиса.

Пластинок у него уже не было. Все что было забрали в отделении.


Еще от автора Игорь Парфенчук
Однажды ранней осенью

Если вы верите в чудеса, которые подвластны любому человеку, и вы обладаете чувством юмора, тогда вам точно понравится роман писателя Игоря Парфенчука. Автор перенесет вас из тяжелого настоящего в прекрасное прошлое. И тогда, возможно, вам также удастся совершить то, что удалось неунывающ ему доктору. Главное следуйте его советам!


Рекомендуем почитать
И конь проклянет седока

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Танья

Рассказ из журнала «Дружба Народов №1, 1998».


Кроме тебя одного

Сергей Иванович СтешецКРОМЕ ТЕБЯ ОДНОГОповестьТула: Приок. кн. изд-во, 1991.Геннадий Мануйлов, физрук из глубинки, едет на БАМ, чтобы поправить финансовое положение своей семьи. По дороге он становится жертвой ограбления, и, не найдя в себе сил вернуться домой с пустыми руками, становится бомжом по кличке Кешка.


Российский колокол, 2015 № 7-8

Давайте знакомиться! Я – Анастасия новый шеф-редактор этого творческого издания. Со многими из вас, кстати, мы уже познакомились заочно, во время подготовки этого выпуска: с кем-то было «живое» общение по телефону, а с кем-то – переписка посредством электронной почты. Но тоже живая, эмоциональная, легкая и непринужденная.И сегодня, когда журнал готов, я, пролистывая номер, чувствую, как от его страниц веет теплом. По-другому просто не может быть, ведь среди круговорота букв на его страницах скрывается часть души, жизни, эмоций авторов.


Бездна

За этот роман Кристоф Оно-ди-Био, французский писатель и журналист родом из Нормандии, получил две престижнейшие французские премии по литературе – Гран-при Французской академии и премию Ренодо. «Бездна» – это и детектив, и любовная история, и философская притча, настолько роман многослоен и глубок. Но прежде всего это классический французский экзистенциальный роман – о смысле бытия, о пограничности человеческого существования и человеческой сути.В качестве журналиста Сезар объездил весь мир, видел страшные разрушения, смотрел в глаза смерти, наблюдал блеск и тщету светского общества.


Деловое общение, или Школа жизни

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.