Оставленные - [9]
Нора сказала, что поначалу она задумывала свое выступление как речь во славу одного самого лучшего дня в ее жизни. Это было за два месяца до Четырнадцатого октября, во время отпуска, который ее семья проводила на Атлантическом побережье. Ничего особенного в тот день не случилось, да она тогда и не осознавала всей полноты своего счастья. Понимание пришло позже, после исчезновения ее мужа и детей, когда она долгими бессонными ночами размышляла о том, чего она лишилась.
Это был один из чудных дней позднего лета, рассказывала она, когда тепло и ветрено, но уже не настолько солнечно, чтобы все мысли были только о солнцезащитном креме. Дети – Джереми было шесть, а Эрин – четыре; и старше они так и не стали – принялись возводить замок из песка, причем трудились увлеченно, с воодушевлением, с каким ребятня порой выполняет самую пустяковую работу. Нора с мужем сидели на одеяле неподалеку, держась за руки и наблюдая, как эти маленькие серьезные зодчие бегают к воде, набирают в пластмассовые ведерки мокрый песок и возвращаются назад с тяжелой ношей, оттягивающей вниз их тонкие, как спички, ручонки. Дети не улыбались, но их лица светились радостной целеустремленностью. Крепость, которую они строили, была на удивление большой, сложной, и они трудились над ней несколько часов.
– У нас была видеокамера, – сказала Нора, – но мы почему-то даже не подумали включить ее. И я даже в какой-то степени этому рада. Если бы мы засняли тот день на видео, я бы, наверное, умерла от истощения перед телевизором, снова и снова просматривая эту запись.
Однако, думая о том прекрасном дне, Нора вспомнила другой – ужасную субботу в марте предыдущего года, когда вся ее семья внезапно слегла с острым расстройством пищеварения. Казалось, каждую минуту кого-то рвало, причем не обязательно в унитаз. В доме стояла жуткая вонь, дети рыдали, собака скулила, требуя выпустить ее на улицу. Нора не могла встать с постели: ее знобило, она то и дело проваливалась в забытье. У Дуга состояние было не лучше. В какой-то момент во второй половине дня ей показалось, что она умирает. Когда она поделилась своими страхами с мужем, тот просто кивнул и сказал: «Ладно…». Им всем было так плохо, что никто не сообразил даже снять трубку телефона и вызвать врача. Вечером, когда Эрин, с волосами, склеенными засохшей рвотой, лежала между ними, в спальню пришел Джереми и, со слезами на глазах, показал на свою ногу. «Вуди нагадил в кухне, – пожаловался он. – Вуди нагадил, а я наступил».
– Это был кошмар, – сказала Нора. – Так мы говорили друг другу. Это сущий ад.
Они, конечно, пережили весь этот ужас. Через несколько дней все поправились, в доме все вернулось к прежнему порядку. Но с тех пор ту Семейную Тошниловку они считали самым скверным событием в своей жизни, бедствием, которое стало мерилом всего плохого, что происходило с ними в дальнейшем. Если затапливало подвал, или Норе выписывали штраф за парковку в неположенном месте, или Дуг терял клиента, они всегда напоминали себе, что могло бы быть гораздо хуже.
«Что ж, – говорили мы, – этот не так страшно, как то отравление».
Примерно на этом моменте выступления Норы наконец появились «Виноватые», выйдя скопом из рощицы в западной стороне парка. Их было человек двадцать. Облаченные в белое, они медленно двигались в направлении трибуны. Поначалу казалось, что это беспорядочная толпа, но потом они стали выстраиваться в цепочку, напомнившую Кевину строй поискового отряда. Каждый нес плакат с одной черной буквой. Подойдя достаточно близко к сцене, «Виноватые» остановились и подняли над головами свои плакаты. Неровный ряд букв в их руках сложился в предложение: ХВАТИТ ПОПУСТУ БОЛТАТЬ.
Сердитый ропот прокатился по толпе собравшихся, недовольных вмешательством членов секты и их отношением к мероприятию. На церемонии присутствовала почти вся полиция города, и после минутного замешательства несколько полицейских направились к нарушителям спокойствия. Начальник полиции Роджерс сидел на сцене. Кевин встал со своего места, собираясь посоветоваться с ним, стоит ли вступать в конфронтацию с «Виноватыми», но в этот самый момент Нора обратилась к полицейским:
– Прошу вас, оставьте их в покое. Они никого не трогают.
Полицейские замедлили шаг, а потом, получив сигнал от своего начальника, вернулись на прежние позиции. Со своего места Кевин хорошо видел протестующих. Среди них он заметил и свою жену. Он не виделся с Лори уже пару месяцев и сейчас был поражен тем, как сильно она похудела, словно ушла жить не в общину культа Восхищения Церкви, а в фитнес-центр. Она заметно поседела – уход за внешностью в секте был не в чести, – но в целом, как ни удивительно, выглядела она молодо. То ли из-за сигареты в зубах – Лори курила, когда они только начали встречаться, – но женщина, что стояла перед ним, держа высоко над головой букву «Т», почему-то больше напоминала ему веселую девушку, которую он знал в университете, а не опечаленную женщину с раздавшейся талией, которая ушла от него полгода назад. Несмотря на обстоятельства, в нем всколыхнулось желание – он почувствовал вполне характерные ощущения в паху.
