Оставаться живым - [17]

Там - дифференциал, а здесь - про жизнь моллюсков.

Развернутый конспект. Из прозы десять фраз -

Не больше смысла в них, чем в черепках этрусков.

Все понедельники я вспомнил. Лед. Вокзал.

Я опоздал к семи, на поезд свой всегдашний.

Я бегал взад-вперед, но все же замерзал

И на руки дышал. А мир такой был страшный.

Вначале встречей с ним мы так увлечены,

Что верим: все вокруг всему живому радо,

У каждого есть шанс, и шансы все равны.

Но в ночь субботнюю жить и бороться надо.

Причалы детства, вы уже нам не видны.

Наивность взгляда мы теряем слишком скоро.

Всему своя цена, как скажет продавец.

Жизнь всех нас в плен берет без всякого разбора,

Засасывает нас и не дает опоры;

И быстро гаснет свет. И детству здесь конец

.

* * *

Я больше не вернусь, не трону травы эти,

Наполовину пруд закрывшие уже.

Что полдень наступил, я осознал в душе,

Увидев этот мир в невероятном свете.

Наверно, я здесь жил, с соседями знаком,

Как все - в сети времен, всегда спешащих мимо.

«Шанти шанталайя. Ом мани падме ом.» [9]

Но солнце на ущерб идет неотвратимо.

Как этот вечер тих, вода стоит в огне,

Дух вечности над ней парит в преддверье мрака.

Мне нечего терять. Я одинок. Однако

Закат такого дня наносит рану мне.

Серый дом

Мой поезд путь держал в открытый мир от дома.

Я у окна сидел, безмерно одинок,

Постройки и цветы снаружи видеть мог,

А поезд плавно шел сквозь воздух незнакомый.

Луга среди домов ловил я беглым взглядом,

Нормальным было все, что было вне меня.

Я радость потерял, забыл, с какого дня;

Живу в безмолвии, одни пустоты рядом.

Светло еще вверху, но тень к земле приникла,

И трещина во мне проснулась и растет.

Так вечером, в пути, нормандский небосвод

Дышал итогами и завершеньем цикла.

* * *

Матрас как принадлежность тела.

Два метра, ровно два длиной.

Смешно, как будто в этом дело,

Бывает же расчет иной.

Случались радости. Немного.

Миг примиренья с миром был,

Я был неотделим от Бога

Давным-давно. Когда - забыл.

Взрывается в потемках тела

Не сразу лампочка. Но вот

Я вижу: нить перегорела.

Живой ли? Мертвый? Кто поймет?

* * *

Воздействие телеантенн

С укусом насекомых схоже:

Рецепторы цепляя кожи,

Они домой нас гонят, в плен.

Счастливым стать вдруг пожелав,

Я бы учился бальным танцам

Или купил бы мячик с глянцем,

Как аутисты, для забав.

И в шестьдесят их радость ждет.

Им, в упоенье настоящем

С резиновой игрушкой спящим,

Часов совсем не слышен ход.

А этот телеромантизм -

Мир в социуме, секс и «мыло» -

Почти что жизнь, где все так мило,

Но, в сущности, обман, цинизм.

* * *

Цветочных чашечек дыханье.

Опасны бабочки в ночи.

Бесшумных крыльев колыханье,

Стальные лунные лучи.

Я опыт не забыл жестокий

Подростка, прячущего стыд.

Всех поражений все уроки

Мальчишка выросший хранит.

Термитам дышится отменно,

Была бы пища да жилье.

Но это напряженье члена

Ослабнет, только взяв свое.

И будет аппетит отличный,

Сознанья поле расцветет.

Благопристойной и приличной

Жизнь станет, сладостной как мед.

* * *

Я тут, я на матрасе весь,

И наша тяга обоюдна,

Но часть меня уже не здесь,

И ей вернуться будет трудно.

Мы в шкуре собственной дрожим,

Кровь заставляя суетиться.

Как по субботам мы спешим,

Принарядясь, совокупиться!

Я взглядом упираюсь в дверь,

В нее был вложен труд немалый.

Мы кончили. И я теперь

Пойду на кухню спать, пожалуй.

Я вновь дыханье обрету

На кафельном нестрашном льду.

Ребенком я любил конфеты,

Теперь мне все равно и это.

* * *

К Дурдану рвется поезд скорый.

С кроссвордом девушка. Одна.

Не завожу с ней разговора,

Пусть время так убьет она.

Как монолит на ровном месте,

Рабочих движется орда.

Все независимы, но вместе;

Пробили воздух без следа…

Как плавны рельсов повороты,

Вот пригородов первых свет.

Час пик. Народ спешит с работы.

Ни времени, ни места нет.

* * *

В метро, уже полупустом,

Народ почти что ирреальный.

Игру затеял я притом,

Опасную потенциально.

Догадкой поражен, что вкус

Свободы без последствий сладок,

Я тут же свой теряю курс,

И обхожусь без пересадок.

Проснувшись, вижу: Монпарнас,

Здесь сауна для натуристов…

Весь мир на место встал тотчас.

Но грустно мне среди туристов.

* * *

Миг простодушья или транса,

Абсурдность встречи с кенгуру.

Спастись нет никакого шанса:

Я окружен толпой гуру.

Как средство лучшее от боли

Мне смерть свою хотят продать.

Они лишь призраки, не боле,

Но могут телом управлять.

Вся флора бешено плодится

И этим нагоняет грусть,

А светлячку дано светиться

Одну лишь ночь, и всё. И пусть.

Мы смысл существованья новый

Опять находим без труда.

Шумим, шумим, круша основы,

А гусь - он лапчатый всегда.

* * *

Душа под солнцем распростерта

На грозном берегу морском.

Разбужена волной, не стерта

Боль, скопленная в нас тайком.

Без солнца что бы с нами было?

Отчаянье, унынье, страх,

Вся жизнь - бессмыслица и прах.

Мир солнце умиротворило.

Расплавленный полудня жар.

И в неподвижности, в истоме

Смерть телу видится как дар:

Забыться, быть в тактильной коме.

Вот потянулся океан -

Проснувшись, зверь скребет когтями.

Закон вселенной не был дан.

Что стало бы без солнца с нами?

* * *

Их на песке сложили в ряд

Под светом, яростным, как стронций.

Тела ждет медленный распад;

Дробятся камни здесь от солнца.

Валы лениво в берег бьют,

И свет, скорбя, меняет лики.

Бакланы здесь еще живут,

И в небе жалобны их крики.