Остаться в живых. Прицельная дальность - [13]

Но на берегу не было видно ни следов от костров, ни других признаков того, что тут останавливались люди. И это было хорошо.

Пименов прошелся вдоль скалы, глядя вверх. Ни трещин, ни осыпей не было видно. Хотя, конечно, образоваться они могли мгновенно, и глазом не успеешь моргнуть. Берег был недостаточно широким, чтобы спрятаться от шторма, волны прибоя, перекатившиеся через банку, смыли бы стоянку и людей в море за считанные секунды. Ночевать на берегу было можно, но только при спокойной воде — шторм в три балла мог стать смертельной угрозой.

— Ну как? — спросила Изотова. — Здесь будет жить наш Робинзон?

— Только если не будет ветра, — ответил Губатый. — Надо поставить «Тайну» вдоль скалы, где поглубже. Там и место тихое, и подхватить его в случае чего можно сразу.

— Классное местечко!

— Да уж… — протянул Пименов. — Местечко действительно неплохое. Пошли, посмотрим, что там слева, ближе к оползню.

— Хочешь поискать валун? — Изотова смешно сощурилась, задвигала бровями, из-за чего очки на носу заерзали вверх и вниз. — Возле которого похоронили Чердынцева?

— Что-то сомнительно мне, — признался Пименов, — что мы валун найдем. Смотри, сколько земли съехало в море! Но ошибки быть не может, могила там. Это она — бухта, где утонула «Нота», если ваши бумажки не врут.

— А если наши бумажки не врут, что мы делаем дальше?

Они брели по берегу, направляясь к оползню по самой кромке прозрачной, как стекло, воды.

— Дальше? Дальше я начну обследовать акваторию, — отозвался Губатый. — И учить вас нырять понемногу. Потому что один я не справлюсь до скончания века. И еще — мы должны детально поработать с картой, с рисунком этого матроса, со свидетельскими показаниями. Привязаться к месту. Тут очень сложное дно, и любая подробность, уточняющая точку крушения, будет нам в помощь.

— А что, если бумажки врут? — спросила она, останавливаясь.

— Тогда, — Пименов пожал плечами, — тогда я угроблю сезон, перезимую, а следующим летом снова буду возить отдыхающих рыбачить…

— И никогда сюда не вернешься?

Пименов улыбнулся и покачал головой.

— Под Балаклавой искали «Принца» — военный английский пароход с грузом золота, затонувший еще в середине Х1Х века. Искали не один год, и не один раз организовывали экспедиции. Контору целую — ЭПРОН — чекисты создали под эту лавочку. Все хотелось новым хозяевам старое золотишко найти. Подняли со дна моря разной всячины — на миллионы золотых рублей. У нас в Цемесской со дна потопшие корабли поднимали. И на Черном, и на Балтийском, и на Северном — везде шарили. Даже карты составляли — где и что лежит, да на каких глубинах. Я к тому рассказываю, Лена, что историй слышал массу, от серьезных людей слышал — не было на памяти тех, с кем я говорил, таких находок. Так что как начали нырять в двадцатые под Севастополем, так и сейчас ныряют — сокровище ищут. Так оно было, я в том уверен и документов со свидетельскими показаниями в руках передержал — массу. Не глупее нас люди были, а экипированы гораздо лучше… Но «Принца» не отыскали и золота не обнаружили.

— Это ты мне пуговицу ко лбу пришиваешь? Чтобы я губу не раскатывала?

— А понимай, как знаешь… — отмахнулся Леха. — Изотова, скажу тебе честно, приедь ко мне Ельцов в одиночку — был бы напоен водкой до усирачки и выгнан нах… Вместе с идеей. Это занятие для тех, у кого другого дела нет.

— Значит, ты поехал из-за меня? — переспросила Изотова. — Лестно! Я горжусь тобой! И деньги тут ни при чем?

— Да не будет там денег, — буркнул Губатый мрачно. — И не из-за тебя я поехал.

— Неужели из-за Ельцова? — хохотнула она. — Пима, ты меня пугаешь!

— Не будь дурой, — огрызнулся беззлобно Пименов. — Все проще. Лотерейный билет, как ты говоришь… Я его купил. Шанс, о котором потом будешь жалеть всю жизнь. Его надо брать, этот шанс, потому что такое предлагают только несколько раз в жизни.

Они подошли к самому оползню: рыжая глина, пластинки слюды, сланец, ствол дерева… Сосны или, скорее, как определил Губатый, пихты со светлой, золотисто-коричневой корой, торчащий из завала. Еще валуны, осколки скал, ветки…

— Чаще всего, — сказала Изотова совершенно серьезно, — такой шанс дают только один раз. Или вообще не дают никогда. Я это знаю точно, на собственном опыте. Говно жрать — это сколько угодно — налетайте, дорогие, кушайте — хоть каждый день! А вот так, чтобы круто все переменить! Чтобы сразу на 180 — из грязи да в дамки — не доводилось. У меня это первый случай. У Кузи — тоже. Так что — будь что будет, но попробовать надо! Тут я тебя понимаю.

— Я сам себя не понимаю, — буркнул Пименов, рассматривая завал.

Если описанный матросом валун и был здесь, то убедиться в его наличии можно было при помощи пары экскаваторов и бульдозера. Такой техники в распоряжении Пименова не было. Значит, могиле отважного исследователя предстояло остаться погребенной под толщей камня и земли.

Оползень сошел давно — точно Губатый определить бы не смог, но то, что случилось это лет тридцать назад, а то и больше — можно было поручиться. Нижние слои слежались до полного окаменения, скальные обломки море заполировало до потери угловатости, а вот сверху грунт был сравнительно свежим, и дерево еще хранило золотистые оттенки жизни, не превратившись в солено-белый, грязный плавник.