Остановите самолёт – я слезу - [2]

Каждый писатель из моих постоянных клиентов считал своим долгом обязательно дарить мне экземпляр только что вышедшей книги с соответствующей надписью и потом, приходя стричься или бриться, считал неменьшим долгом спрашивать, как мне понравилось прочитанное, а чтобы я не увиливал, выпытывал конкретно, по главам.

Воленс-неволенс, мне приходилось всю эту муру не только читать, но и запоминать, чтобы не лишиться постоянных клиентов, которые как инженеры человеческих душ знают, что мастер тоже человек и ему надо оставлять на чай, иначе он протянет ноги, и некому будет работать над их талантливыми головами. Я не имею в виду идеологическую обработку. Это делали в другом месте.

Весь прочитанный мною винегрет и услышанные разговоры деятелей искусств – ведь уши не заткнёшь – застряли в моей голове, и когда я открываю рот и начинаю говорить, многие ошибаются н принимают меня за писателя. Средней руки. Боже упаси! У меня есть моя профессия, и она меня пока ещё кормит. И не место красит человека, а совсем наоборот: человек – место. Поэтому я, в отличие от некоторых, никогда не скрываю, кто я в действительности такой.

Парикмахер. И большой идиот. Потому как то, что я натворил, сдуру сунувшись куда не надо, мог наделать только набитый дурак.

Правда, меня утешает одно обстоятельство. То, что я не одинок в своём идиотизме. Добрая сотня тысяч советских евреев проделала то же самое, и скажу вам откровенно, с неменьшим успехом. И ходят теперь все лысыми. Потому что потом рвали волосы у себя на голове.

Но об этом после. Времени у нас – уйма.

Посмотрите, пожалуйста, вон та блондинка, на три ряда впереди, не на нас с вами оглядывается? Да. Роскошные волосы. Скажу по совести, на каждую женщину, которая чего-нибудь стоит, я сперва кладу профессиональный взгляд. Волосы, косметика. У стоящей женщины это дело всегда на высоте.

Вот и на эту блондинку я ещё в аэропорту Кеннеди обратил внимание из-за её шикарных волос. Потом оказалось, что и фигурка не подкачала. И нос на месте. И глаза без бельма. Что ещё мужчине надо?

Тогда я стал смотреть на неё в упор – это у меня такой метод ещё с юности, когда я жил в городе Мелитополе, – и стал мысленно ей внушать:

«Ты сядешь в самолёте рядом со мной... сядешь рядом со мной... это твой шанс... не проходи мимо своего счастья...»

Я сверлил взглядом её затылок, пока у нас принимали ручную кладь, потом, когда мы спешили по длинному туннелю к самолёту, и в самом самолёте. Я повторял моё заклинание до тех пор, пока... рядом со мной не плюхнулись вы.

Тут-то я и сказал про себя, а вышло вслух:

– Здравствуй, жопа, Новый Год!

Это относилось даже не столько к вам, сколько ко мне самому.

Но теперь я не жалею, что так вышло. Что бы я с этой женшиной делал, имея её рядом четырнадцать часов и всё это время абсолютно недосягаемую? Одно расстройство. А в вашем лице я нашёл прекрасного собеседника, который вдобавок и умеет слушать. Что ещё нужно еврею для полного счастья?

Пожалуй, одно. Чтобы наш самолёт, не дай Бог, не упал в океан, где мы бы с вами долго мучились в ледяной воде, пока нас бы не пожалели и не съели акулы. Но это бывает по статистике только в одном полёте из ста, и у нас с вами есть девяносто девять шансов благополучно приземлиться в Москве.

Лучше перейдём к более весёлым темам, и пока вон та куколка-стюардессочка, с таким милым русским личиком, разносит ужин, я успею вам рассказать историю, которая произошла со мной тоже в самолёте, и где мой метод прожигать взглядом женщину имел успех.

Это было в Америке, с год назад. Я ещё был там зелёным и не совсем устроенным. Только-только из Израиля выкарабкался и искал, как мне зацепиться за эту страну.

В Нью-Йорке я работы подходящей не нашёл, и один местный еврей, из филантропов, посоветовал мне слетать в город Вилминггон, штат Северная Каролина. Там его приятель держит салон красоты, и для такого мастера, как я, у него большого сиониста, место всегда найдётся. Он даже позвонил своему приятелю в Вилмингтон, и тот даже прислал билет на самолёт. Правда, в один конец. Обратный я покупал за свой счёт, потому что сионист из Вилмингтона посчитал меня за фраера и предложил мне плату – одну треть того, что он даёт даже неграм. При этом он сказал, чуть ли не со слезой, что он всей душой с русским еврейством, и мы с ним – братья. Я ему сказал, что таких братьев я видал в гробу в белых тапочках, наскрёб последние доллары на билет и укатил в Нью-Йорк – город жёлтого дьявола, как обозвал его великий пролетарский писатель Максим Горький.

Но не об этом речь. Я не жалею, что так неудачно слетал в город Вилмингтон, штат Северная Каролина. Кроме того, удачно я слетал или неудачно зависит, с какой стороны на это посмотреть. Должен вам признаться, что я таки очень удачно слетал и затраченные на обратный билет деньги не могу записать себе в убыток.

Ещё в Нью-Йорке, в аэропорту Ла Гардия, я заметил её. Вернее, волосы. Чёрные как смоль. С синеватым отливом. Натуральными волнами лежат на плечах и спине. И обрамляют эти волосы дивное личико волшебной восточной красоты. С чуть раскосыми глазками. Бровками вразлёт. Губками, как роза. Кожа матовая. Ноздри трепешут, как у породистой лошади.