Осталось чуть - [49]

Вереница фургонов, едущих на восток по Джи-стрит задержала его. Охраняющие их кавалеристы США никому не давали проехать. В коляске во главе колонны ехал генерал Розенкранс – явно направлялся на вокзал. Если бы именно этот момент был бы выбран артиллеристами-конфедератами для начала артобстрела, они вполне могли обезглавить армию США. Сделало бы это ее еще глупее, чем она была сейчас, или нет – Шлиффен определить пока не мог.

Когда он проехал ещё несколько кварталов и уже собирался пустить коня в галоп, на проезжую часть перед ним выскочила маленькая девочка лет шести-семи. Он успел остановить коня вовремя. Мама девочки стащила ее с мостовой и отшлепала, приговаривая:

- Осторожней, Нелли! Смотри, куда идешь!

- Прости, мамочка! – Ревела девочка.

Шлиффену стало немного жаль девочку – она напомнила ему о собственных дочерях, оставшихся в Германии – но только немножко. Девочка должна была усвоить, что такое послушание.

Приехав в посольство, он сразу же попросился на прием к Курту фон Шлёцеру. Посланник жил в Вашингтоне еще с тех времен, когда Германия объединилась под властью Вильгельма I, и понимал Соединенные Штаты намного лучше, чем Шлиффен.

- Все очень печально, - проговорил Шлёцер, пробегая рукой по своей блестевшей на свету лысине. – У американцев настоящий дар портить отношения со всеми соседями, и они выбрали именно данный момент, чтобы проявить этот свой ар в полной мере. Я призывал их к сдержанности, но они меня не послушали. Они никогда никого не слушают.

- Я это уже заметил, - ответил Шлиффен. – Как вы уже заметили, это печально. У них нет даже элементарного понятия о планировании своих действий.

- И вследствие того, что они настолько упрямы, они теперь окружены со всех сторон неприятелем. Нет у них Бисмарка, который не позволил завистливым французам окружить Германию в кольцо враждебных союзов.

- Капитан Бэрримэн сегодня утром говорил о нотах Англии и Франции, - заметил Шлиффен. – Они уже объявили войну?

- Непрямо. – Ответил Шлёцер. – Они потребовали от Соединенных Штатов, чтобы те в течение двенадцати часов прекратили любые военные действия против Конфедеративных Штатов, пригрозив в противном случае войной.

Шлиффен прикинул в уме соотношение сил на каждой стороне.

- Соединенным Штатам лучше согласиться с этим требованием.

- Они не согласятся. – Шлёцер печально покачал головой. – Президент Блейн видит, что Соединенные Штаты больше и богаче Конфедеративных Штатов – и более ничего сверх того. В Северной Америке со времен конфликта между Англией и Соединенными Штатами в эпоху наполеоновских войн европейские державы военных действий не вели. Боюсь, Блейн просто не о конца понимает, во что влезает.

- Думаю, вы правы, Ваше Превосходительство, - произнес Шлиффен. – Генерал Розенкранс назвал эти ноты возмутительными. И сам же Розенкранс, когда я до этого беседовал с ним, не делал ни единых распоряжений по подготовке к войне против Британии и Франции, хотя знал, что такой поворот событий не только возможен, но и весьма вероятен.

- Американцы – сторонники импровизации, как будто влияние момента сможет их натолкнуть на правильный ответ. – Курт фон Шлёцер вздохнул, как судья, готовый вынести приговор, при чем тяжелый приговор, жулику, к которому питает симпатии. – До тех пор, пока они не научатся думать прежде, чем начинать действовать, их не стоит принимать всерьез на мировой арене. Пожалуйста, предоставьте мне сегодня вечером доклад о том, что вы видели и слышали у моста Лонгбридж, который я затем отправлю в Берлин.

- Слушаюсь, Ваше Превосходительство.

После разговора с посланником Шлиффен прошел к себе в тесный кабинет и быстро составил требуемый доклад. Передав документ секретарю посланника, он вернулся к себе и некоторое время изучал рейд конфедератского генерала Ли в Пенсильванию – тот самый рейд, который принес КША победу в Войне за Отделение. На своем пути Ли практически не встречал серьезного сопротивления – без сомнения – но сам маневр, направленный в охват, а не создающий прямую угрозу Вашингтону, показывал, каким потрясающим стратегическим видением обладал генерал Ли. Североамериканцы были неопытны, но далеко не все из них были глупы.

Шлиффен все ожидал момента, когда орудия конфедератов откроют огонь по городу, но они продолжали молчать. «Никуда не годится!», - подумал он, но приструнил себя: возможно, конфедераты ожидали момента, когда их союзники формально вступят в войну, чтобы самим начать наступление – и ведь со стратегической точки зрения это выглядело отнюдь не глупо. Все еще размышляя, он лег в постель. Лег с чистой совестью – ведь если что-то случится, он об этом сразу же узнает.

Бомбардировка началась на заре. Шлиффен выскочил из постели, быстро надел мундир и поспешил на крышу посольства. Здания, окружавшие посольство, были с ним примерно одинаковой высоты, мешая полному обзору, но отсюда он мог увидеть все же больше, чем из других мест – а его слух дорисовывал в сознании ту часть картины, которая была скрыта от его зрения.

Огромные облака дыма клубились в воздухе на юге и на юго-западе от конфедератских батарей, расположенных на Арлингтонских высотах и далее вдоль берега Потомака. Артиллерия США также вела ответный огонь – не только большие орудия в фортах, окружавших Вашингтон еще со времен Войны за Отделение, но и полевые орудия, расположенные в самом городе и на берегу реки. Свист снарядов в воздухе напоминал резкие звуки локомотивных гудков.