Остальные здесь просто живут - [60]

– Румыния? – удивленно переспросил я. – Им, типа, нужны миссионеры? Или специалисты по болезням стоп?

– Там есть румынская православная церковь и, насколько мне известно, больницы. Так что нет, не особо нужны. Но родители все равно хотят поехать.

– И?

Она улыбнулась – никогда не видел, чтобы она улыбалась так спокойно и счастливо.

– Я не поеду.

А теперь они с Тони болтают. Я вижу, что они по-настоящему близки. Они все смотрят друг другу в глаза, как будто не могут насмотреться, то и дело трогают друг друга… И в животе у Хенны наверняка уже появилось то чувство. И у него тоже. Будут ли они вместе, поженятся ли? Не знаю. Но, глядя на них, я совсем не ревную.

Наоборот – радуюсь.

И это ужасно странно.

– Вон тот парень! – доносится до нас чей-то голос.

Это Финн, он ведет за руку девчонку, которая предупредила всех о взрыве. Собравшиеся на полянке люди бросают на нее самые разные взгляды, но она не обращает внимания. Просто подходит к Джареду и обнимает его.

– Уф, – говорит он.

– Ты спас ему жизнь! Это такое чудо! Ты правда его спас!

– Она чуть не принесла себя в жертву, – рассказывает нам Финн. – Но благодаря вам я успел ей помочь, и мы навсегда уничтожили лазейки Бессмертных!

Воцаряется мертвая тишина.

– Простите за вопрос, но вы вообще о чем?! – ошалело спрашивает Стив.

– Знаешь что? – говорит Мэл. – Я даже знать не хочу. Главное, что все позади, правда?

Девчонка (я теперь вспомнил: ее зовут Сатчел) переводит дух и кивает:

– Правда. Все позади.

– Слава богу, – серьезно отвечает Мэл.

Сатчел и Финн молча стоят. Вид у них слегка потерянный.

– А где остальные хипстеры? – спрашиваю я.

– Кто-кто? – удивляется Сатчел.

– Они нас так называют, – поясняет Финн.

– Правда? Надо же. – Она окидывает взглядом лес. – Если честно, я не знаю. Мы разбрелись кто куда. – У нее начинает дрожать подбородок. – Да и выжили не все.

– Ну, ну, – ласково произносит Мэл. – Все хорошо.

– Простите нас, – сквозь слезы выговаривает Сатчел. – Не знаю, почему с нами вечно что-то такое происходит. Почему именно мы всегда взрываем школу?..

– Ладно тебе, не извиняйся, – говорит Мэл, двигаясь в сторонку и освобождая для них немного места. – У всех свои тараканы.

– Вот-вот, – кивает Джаред.

Сатчел и Финн молча сидят. И мы – все вместе – смотрим, как догорает школа.

– Слушай, – тихо говорю я Джареду. – Кажется… я пока не хочу, чтобы ты убирал мой шрам. И все остальное тоже.

– Уверен?

– Да. Вот если мне опять станет плохо… Ну, то есть совсем плохо… Тогда я подумаю. А пока не хочу.

– Таблетки так хорошо помогли?

– Не то чтобы очень. Но если ты сейчас меня вылечишь, я проживу всю жизнь в неведении – смог бы я сам с этим справиться или нет?

Он понимающе кивает.

– В самом деле. И знаешь… готов поспорить, твоя сестра скажет то же самое.

Я улыбаюсь.

– Главное, ты предложил, Джаред. Ты поставил Богам такое условие… Ради меня. – Я замолкаю, потому что иначе опять расплачусь.

Можно было и не продолжать: он сам все понял.

– Я рядом, – говорит он. – Если нужна помощь – обращайся.

– Ты будешь рядом только четыре года, – замечаю я, вытирая слезы.

– Четыре года – большой срок. Всякое может случиться.

– Это да.

Снова ощупывая шрам, я понимаю, что он прав. Действительно, всякое может случиться. Мэл может выйти за Стива. А может и не выйти. Хенна и Тони могут снова сойтись. А могут и нет. Мы с Джаредом можем остаться лучшими друзьями. Или жизнь нас разлучит. Даже вся эта история с Богами еще может измениться. Как знать, вдруг Нейтана собьет автобус? Или я брошу пить таблетки? Или мама проиграет выборы? А может, папа станет другим человеком – каким, интересно? И как пройдет наше лето?

Очень быстро, полагаю. Чуть ли не каждый вечер мы будем работать в «Гриллерз», а свободное время проводить все вместе. Вот как сейчас.

Я смотрю на друзей. На Джареда и Мэл (как же я ей горжусь!), на Хенну, Мередит, Стива и Нейтана, даже на двух хипстеров, которые и впрямь похожи на нас, рядовых подростков. Ничего необычного – просто мы едим бургеры над огромным кратером на месте школы.

– Какую придумаем метафору? – спрашивает Нейтан. – Так горит наше детство?

– По-моему, наше детство сгорело давным-давно, – говорит Мэл, прижимаясь к Стиву.

– Один выпускной хуже двух пожаров? – вносит лепту Хенна.

– Точно, – одобряю я.

– Может, да восстанут фениксы из пепла? – предлагает Мередит.

– Ну ты сумничала, Кусик, – отзывается Джаред. – Наша школа сгорела – вот и все дела. Никакой метафоры тут нет.

– Зануда, – говорит Нейтан, и они вместе смеются. Я ревную, но самую-самую малость.

– А зачем во всем искать скрытый смысл? – спрашивает Джаред. – Нам что, делать нечего? Лучше просто жить.

А потом, разглядывая башню дыма на фоне Горы – красивое зрелище, между прочим, – я говорю:

– Каждую минуту в мире что-то заканчивается. И что-то начинается.

– Господи! – восклицает Хенна. – Вот как должна была звучать тема нашего выпускного бала. А не «Вечно молодые», ну!

Мы сидим и смотрим на огонь – самый простой огонь, но зато мы смотрим на него вместе. Всей компанией. И завтра, конечно же, наступит, и начнется новая жизнь. А пока у меня такое чувство, что я снова угодил в западню, только на сей раз это хорошая западня, приятная. Если честно, я даже не прочь остаться в ней навсегда.