Остались одни. Единственный вид людей на земле - [24]

Мне самому стало ясно, что не следует искать какую-то единственную, главную, причину вымирания неандертальцев. Стоит взглянуть на процесс шире. Ведь все эти яркие события 35-тысячелетней давности, захватившие внимание ученых и общественности, были всего лишь конечной точкой долгого эволюционного маршрута и долгих взаимодействий между современными людьми и неандертальцами – взаимодействий, которые тянулись сотни тысяч лет. Например, в Западной Азии популяции неандертальцев и современных людей пересекались, поочередно сменяли друг друга. Я уверен, что встречи были изрядным потрясением и для тех и для других: ведь они и выглядели, и вели себя по-разному, по-разному общались и выражали свои намерения (нам трудно пока представить, насколько по-разному). Что чувствовали они при встрече, кого они видели перед собой – каких-то других людей, врагов, чужаков или просто добычу? И так как неандертальцы исчезли в разных областях Европы и Азии не одновременно, то стоит задуматься: возможно, и причины их вымирания были разными в Европе и Сибири, в Гибралтаре и Британии, и не везде главной причиной было соседство людей современного типа.

Таким образом, мы возвращаемся к одной из самых популярных гипотез вымирания неандертальцев – к гипотезе поведения. Я не единственный, кто раз за разом напоминает о поведенческих преимуществах людей современного типа перед другими видами человека, усматривая в этом главную причину нашего успеха и, наоборот, их проигрыша. Но реконструировать поведение на основании одной лишь археологической летописи – а тем более понять, кто над кем главенствовал, – очень и очень непросто. В следующей главе мы увидим, как с помощью новых методов можно по мертвой окаменелости кое-что выяснить и об эволюции поведения, а в дальнейших двух главах рассмотрим, о чем нам может теперь рассказать археологическая летопись.

Глава 3 Основа основ

За последние двадцать пять лет ископаемая летопись как нашей собственной ранней истории, так и истории наших ближайших родичей, в частности неандертальцев, пополнилась необычайно. Но еще быстрее мы учились разгадывать секреты, скрытые в окаменелостях, – стертые временем черты биологии и образа жизни давным-давно исчезнувших людей. В этой главе я буду рассказывать о новых технологиях, с помощью которых мы теперь умеем реконструировать размер и форму ископаемых черепов, видеть их скрытые структуры, такие как косточки внутреннего уха. По этим структурам мы научились распознавать механику движения, осанку, чувственное восприятие древних людей. Кое-какие особенности их поведения можно изучать, анализируя микростроение царапин, оставленных первобытными охотниками на костях животных при разделке добычи; по суточным линиям нарастания на детских зубах можно прикинуть, с какой скоростью росли дети охотников эдак миллион лет назад; изотопы рассказывают, как люди использовали местные ресурсы в разных частях света и какова была их диета. За последние два десятилетия компьютерное и цифровое сканирование существенно дополнило и фактически вытеснило традиционные методы регистрации размера и формы ископаемых костей и зубов. Так, разработанная изначально для медицинских целей рентгеновская компьютерная томография (КТ) исключительно успешно применяется и антропологами. С ее помощью можно точно охарактеризовать анатомические структуры, не поддающиеся прямому описанию классическими способами (приведем здесь для примера кривизну надбровных дуг), и даже увидеть объекты, вовсе недоступные прямому наблюдению, – скажем, окаменелости, скрытые внутри куска породы, или непрорезавшийся зуб в нижней челюсти. Теперь у нас есть компьютерные методы геометрической морфометрии (слово “морфометрия” буквально означает “измерение формы”), с помощью которых мы можем с феноменальной аккуратностью сравнивать размеры и форму различных черепов, как ископаемых, так и современных, даже с учетом возрастных изменений.

Когда я приступал к изучению эволюции человека, большинство этих методов еще не были в ходу, да и в 1980-х годах, когда формировалась гипотеза недавнего африканского происхождения, их только-только начали применять. К примеру, в ту памятную четырехмесячную поездку по Европе я взял с собой чемоданчик с измерительными инструментами – линейками, сантиметрами, штангенциркулями, транспортирами – и фотоаппарат для фотографирования общей формы экземпляров костей. У меня уходило полдня, чтобы как следует промерить один образец. Не было ни ноутбуков, ни карманных калькуляторов, и потому я вел все расчеты и записи ручкой в тетрадке. Ксероксов и сканеров тоже не имелось, и как же легко было потерять эти записи, окончательно и безвозвратно, или их могли украсть – с трудом добытые данные, необходимые для моей будущей карьеры. Поначалу я даже не осознавал масштабов риска, хотя во время путешествия в мою машину дважды залезли воры.

А вернувшись в Бристоль, я месяц за месяцем терпеливо приводил в порядок и переносил на перфокарты всю собранную информацию, потом ввел данные в вычислительную машину, гигантскую (хотя по современным меркам чудовищно неэффективную), одну-единственную на весь Бристольский университет. А теперь всего один специалист, сидя перед компьютером, может за несколько дней (если знает, где искать) добыть все те сведения, на поиски которых мне потребовалось путешествие длиной в четыре месяца и 6000 километров. Он просто возьмет выложенные в сеть измерения и КТ-сканы и сложит их вместе. И весь расчетный анализ, на который я угробил два года, он выполнит за какую-нибудь пару дней! Но все же у меня нет ни малейших сомнений, что, сидя в уютном кабинете перед компьютером, я бы не получил и толики того глубокого понимания природы ископаемых, какое у меня сложилось от их непосредственного изучения. А кроме того, я ощутил ни с чем не сравнимый восторг, когда удостоился чести держать в руках и рассматривать самые знаменитые окаменелости – черепа из долины Неандера и со стоянки Кро-Маньон!