Осознание - [53]

Повозившись с закрутками, я поднял тяжелое стекло в железном обруче и закрепил его на стене другой закруткой.

- Чего один-то? Все открывай. - Услышал я и открыл все четыре иллюминатора в кубрике.

Почувствовался сквозняк, очищающий атмосферу помещения. Рыбный запах никуда не девался, но мы как-то привыкли к нему.

Стол Виктор накрыл скромный, но приятный. Насчет вяленой рыбы он пошутил, оказывается. На столе появились конфеты, шоколад, ром и вермут. Узнав, что Настя голодная после работы, он принес с камбуза сковородку с холодной гречневой кашей и тушенкой. Спросив подогреть или нет, он получил отрицательный ответ и мы еще минут десять болтали с ним, попивая ром, пока Настя ела. Только когда она чуть отодвинула сковородку, Виктор спохватился о хлебе. Но он уже не понадобился.

Сказав, что в кубрике душновато не смотря на открытые иллюминаторы, Настя попросила пойти на палубу. Разлив по кружкам себе рома, а ей вермута, мы поднялись наверх и на корме стояли втроем и курили, рассматривая портовые освещенные здания прямо перед нами.

- А ты чего так в общагу-то вашу не перебрался? - спросил я.

- Да я не сторонник вообще общаг, коммуналок. Есть у меня дом. Пусть на плаву, но свой. Я его на время выходов в море делю с командой. Но это только мой дом. Я собственник. Настя спросила его:

- А как вы стали хозяином корабля? Усмехнувшись, он сказал:

- Как-как. Пришел, взял и сказал, что мое. Я же не отсюда. Я с севера, от самой границы корабль пригнал. Там у нас было предприятие. Рыбу ловили. Замораживали. Отправляли по городам. В принципе даже не плохо жили. В Последнюю ночь мы в море были. Я же простой матрос был. Ну, немного знал о навигации, о рыболовной ловле. Сама понимаешь, за пять лет, что я ходил в море, волей неволей осилишь все. Вернулись когда к себе, мы уже знали, что прошла война. И даже предвидели, что встретит нас на берегу. Все мрачнее тучи были, когда на берег в разрушенный городок сошли. Там мало кто выжил. Два резонатора на один такой городок, это много. Больше чем надо. Буквально на второй день в город вошли северяне. Мои все ушли по суше. Я один в городе остался. Ночью пробрался в порт и без огней вышел в море. Через сутки без приключений был здесь. Повезло. Ни наших кораблей, ни северян не встретил. Только видел на горизонте бой был утром ранним. Но я каботажным шел, далеко от берега не отходил. В город пришел быстро. Тут тогда из шхун только моя, да еще пара стояла в ремонтном доке. Вот уж никогда не думал, что главный порт города станет рыболовной базой. Когда пришвартовался, здесь никого из руководства не было. Только люди потерянные и беспомощные. Меня вообще никто не спрашивал кто я, откуда и почему у меня свой корабль. Всем не до меня было. На севере война началась. Тут начался голод. Страшный голод. На этом голоде я и приподнялся неплохо. Я за два дня набрал команду себе. Требование было простое: каждый, кто хочет ко мне, пусть тащит соляру. Я беру тех, кто принесет больше всех. У остальных солярку забираем и расплатимся по возвращению уловом. По десять кило рыбы за десять литров. Это было щедро. Более чем.

Даже я не знал этой истории. Стоя на свежем воздухе и в темноте слушая его простой без изысков рассказ, я думал, что не только Виктор приподнялся на голоде в городе.

- Раньше у нас были хитрости свои. Снимки с космоса детальные. На севере, ой, как нужна ледовая разведка. Воздушная разведка рыболовная была. Тут же мы выходили вслепую, только эхолот и другие приборы, что были на борту. У меня слабое судно по вооружению техническому. Даже радар, хоть и есть, но такое дерьмо. Выползли и начали слепую ловлю. Короче, в море проторчали неделю, прежде чем трюм забили и по ящикам расфасовали. У меня команда вообще «караси» были. Ни разу моря не видели. Повезло, что погода стояла нормальная. Думаю, что с той командой я бы не вывернулся из шторма. Но повезло, как я уже говорил. Вернулись в порт счастливые, уставшие. Тут-то и началось самое интересное. Расплатились с теми, кто соляру нам подогнал. И стали торговать рыбой прямо с борта. Нашлись перекупщики, барыги. Сначала продавали только за то, что было жизненно необходимо. Солярку. У меня вся палуба была в бочках. Мы их поднимали, крепили. Потом стали продавать за золото и камни. Десять килограмм за гайку. Пять килограмм за солидную цепочку. У меня вот такая шкатулка была этого дерьма…

Он показал руками размеры сундучка с сокровищами. Настя как-то подозрительно молчала, только курила, не глядя на него.

- Ух, было весело. В море выходили на неделю, потом три дня на берегу отдыхали. Оружие себе завели, чтобы от любителей халявы отбиваться. Потом с мэрией договорился и из дока забрал второй корабль. Подобрал экипаж на него. Стали на пару ходить в море. Я за него расплачиваться должен был в течении года половиной улова. Хорошо жили, ни в чем себе не отказывали. Я тут развернулся, пока глядящие не пришли к власти. Ну, а как пришли, так сразу стали вопросы задавать ненужные. Откуда у меня корабль да на каком основании я его присвоил. Хотел откупиться, да не брали золото, у самих видать много было. Единственное, что спасло мой корабль для меня, это то, что второй я почти наполовину выкупил у мэрии. Я сказал хорошо. Заберите, этот второй, но оставьте мне мой кораблик. Они губами пожевали и через неделю разрешили. Правда, сказали, чтобы я теперь за ловлю и торговлю налоги платил или сдавал бы весь улов рыбзаводу, что они тут развернули. Я сначала думал вообще уйти в море от них подальше. Нашел бы себе место где-нибудь. К тем же северянам подался бы. Но потом посмотрел, что при глядящих хоть через жопу, но жизнь налаживается. Порт отремонтировали. Флотилию собрали. Со всех концов страны экипажи собирали. Со многими я подружился. Да так и остался тут. Единственный хозяин своего корабля. Второй мне не дают. Глядящие вообще подозрительно к частной собственности относятся. Их можно понять. Владение чем-либо дает частичную свободу.