Особый контроль - [2]

А Дикенц:

— Виски не желаете?

— Нет-нет, я на службе.

— Прискорбно.

— Согласен. Ну а вы согласны у меня работать?

Молчит. Глаза у него желтые, холодные. Ну, думаю, сейчас отбреет! Нет, говорит:

— Согласен. Двадцать пять процентов с оборота! Идет?

Я руками развел:

— Да где взять оборот?

А он:

— Это уже мои заботы. Вот новый матерьял! — и подает листок.

Я читаю. Так, так… Из-за моря вороны летят, невозможная стая. Будут в городе все яркое, блестящее хватать, так что не худо бы и приготовиться к нашествию.

Прочитал я, молчу. Дикенц курит, желтым глазом не моргая смотрит. Эх, думаю, рискну!

И по рукам ударили.

Назавтра мои верные читатели все яркое, блестящее припрятали. Вороны в полдень налетели. И было их так много, что небо потемнело. Налетели, все, что плохо лежало, схватили — и дальше полетели. Стонут, негодуют горожане… Но не все! Я, к примеру, довольный сижу. Ибо следующий нумер на две тыщи экземпляров распечатал и знаю — остатка не будет: Дикенц новые новости дал.

И с тех пор мы зажили как в сказке! Дикенц матерьялы носит, я их в типографию сдаю, станки печатные стучат, разносчики на улице кричат — ибо им прохожие проходу не дают, “Биржин Глас” так и рвут. Богатеем! Снял я себе новую просторную квартиру, в ресторациях обедаю, на тройке в редакцию езжу, а вечерами раздаю визиты. И куда ни приеду, везде меня ждут, везде шампанское подносят, везде с дочерями знакомят:

— Ах, ах! Да вы садитесь, отдыхайте. На вас же лица не осталось. Дася, душечка, где ты? Открой клавикорды, сыграй нам что-нибудь занятное.

И вот сижу я, чай шампанским запиваю, на Дасины голые плечи смотрю и вздыхаю. Нечисто! Откуда Дикенц новости берет? Ведь целыми днями лежит на кушетке в подштанниках, сигары курит, виску хлещет. Курьеры и те удивляются: “Ловок ваш Дикенц!” — смеются. Им-то что, они знай себе скалятся, их дело сторона. А что, если нужные люди за дело возьмутся? Что, если выяснят, что Дикенц с иноземными шпионами схлестнулся? Будут мне тогда новости, будут! Будут мне и тиражи — тысяч на пять шпицрутенов. Ох, лучше не думать. Спаси нас, св. Кипятон!

Вот так вот, бывало, сижу на визите, молчу. Ко мне и с вопросами, ко мне и за советами, а то и альбом подадут — мол, черкните на память. Черкну, откланяюсь, отбуду.

И дома не сладко. Запрусь в кабинете, сижу за столом без свечей и молчу. Кухарка под дверь подойдет, поскребется и шепчет:

— Кузнечик, я жду!

— Молчи, дура! — кричу.

Уйдет и ляжет одинокая, ревет всю ночь. Вот мне б ее заботы! Тут не до нежностей, а думаешь, как голову сносить. Подведет меня Дикенц под петлю, как пить дать подведет!

Однажды не выдержал и решил объясниться. Оделся поплоше, чтобы быть неприметным, и пошел в Обжорный переулок в дом повитухи Девиной, шестой этаж под крышей. И это меня тоже удивило. За наши нынешние деньги мог бы Дикенц на достойную квартиру переехать. Или неужели иноземные шпионы у него все деньги подчистую отнимают?

Захожу. Он лежит на кушетке в подштанниках, курит. Увидел меня, ухмыльнулся.

— Желаете виски? — спросил.

— Нет, — говорю, — она вредная. И вообще, я вами недоволен. Зачем вы столько виски потребляете?

Он даже растерялся. Молчит, моргает, после говорит:

— П-по малодушию.

— Истинно так! — восклицаю. — Но этого мало! Вы почему по городу не ходите и новостей не собираете? Это что, тоже малодушие?

Вот тут-то он обиделся. Прищурил желтый глаз, сопит и цедит сквозь зубы:

— Вам что, мои статьи не нравятся? Так я могу…

И тут я, каюсь, оробел. Отвечаю:

— Нет, что вы! Просто глупые слухи пошли. Вы, мол, никуда не кажетесь, а новости имеете. Словно шпион.

Дикенц вскочил, засмеялся. Ходит по комнате, курит. Потом говорит:

— Понимаю ваши опасения. Но и вы меня поймите. Открыться, где я добываю новости, я не могу. Секрет. Но чтобы вы не беспокоились, скажу, ни с какими иноземными шпионами я даже не знаком. И более того: клянусь…

— Нет-нет! — перебиваю. — Мне вашего слова довольно.

— Тогда прошу вас, больше без вопросов. Желаете виски?

Жалко мне его стало, решил поддержать. Говорю:

— Плесните на три пальца, не более.

Выпили. Он загрустил, говорит:

— Я и другое понимаю. Вы ж непременно подумали: чего это Дикенц при таких его доходах по-прежнему под крышей проживает. Не так ли?

— Положим.

— Ну вот, — Дикенц себе еще налил. — Я же человек пропащий. Мне ничего уже не нужно, ну разве что сигара да виска. А деньги я в банке держу. Мне еще пять тыщ собрать осталось, и я тогда большой сиротский дом открою, хороших воспитателей найму. Пускай детишек грамоте научат, геометрии и политесам. Вдруг из них кто-нибудь в Дикенцы выйдет, но только в непьющие.

Сказал и едва не заплакал. Ну, думаю, хватит. Встаю. Он вежливо мне:

— Заходите почаще.

А я:

— Непременно! — и в двери.

Тут он всполошился:

— А матерьял? Вот сейчас, вот сейчас, — и стал искать по подоконнику, среди пасьянса. Перебирал бумажки, выбирал, чуть нашел.

Я взял статейку и, не читая, поскорей раскланялся и в двери. Из переулка выбрался, сел на извозчика и заспешил в редакцию.

Ну а там — все вверх дном. Метранпажи, корректоры бегают, кричат:

— Где новости?

— Сейчас. — говорю, — не горим.

…Я и поныне не пойму, отчего это я им сразу статью не отдал. Видно, печенью чуял. Зашел в кабинет, прочитал… отложил. Снова взял… отложил. Нужная статья, полезная, однако… Нет!