Особое задание - [78]

После войны чехи соорудили на могиле Богданова памятник. От лесной дороги, упираясь в конце в невысокую железную ограду, ведет прямая, как стрела, аллея. Посреди ограды — гранитный обелиск. На каждого, кто подходит ближе, с прикрепленной к обелиску фотографии смотрит молодой красивый парень с веселыми глазами. Под фотографией высечено на русском и чешском языках:

Лейтенант-парашютист

АЛЕКСАНДР БОГДАНОВ

погиб в бою с фашистами 1-5-1945 г.

А приходят сюда, к Саше Богданову, многие, очень многие. Весь этот участок леса называется теперь «У партизана». Так это место обозначено и на туристских картах. Сюда приходят школьники из ближних сел. Здесь их принимают в пионеры. Здесь они дают свою первую клятву быть верными делу борьбы за мир и свободу. И уже стало традицией, что каждый год в День Победы — в день национального праздника чехословацкого народа здесь собираются тысячи людей. Проводится митинг, а потом начинается гулянье, и до поздней ночи в лесу слышится музыка и мелодичные чешские песни, которые так любил и умел петь Богданов.

В когтях гестапо

Вся семья Покорны вместе со своим квартирантом день Первого мая встретила за семейным столом. Выпили по рюмочке сливовицы за близкую победу.

Потом Иозеф уехал в город на встречу с Аккерманом. Вернулся расстроенный — грузовичок, на котором выезжали за город, стоял без бензина. Достать пока не удалось. Бензин сейчас дороже золота. Может быть, завтра…

Пичкарь просмотрел привезенную от Аккермана записку.

— Ну, хорошо. Передадим завтра.

На утро Иозеф снова собрался к своему другу — шоферу. Перед уходом попросил у Пичкаря его пистолет. Просто так, на всякий случай, в городе очень беспокойно.

— Возьми, но не задерживайся. До полудня надо съездить в лес.

Иозеф долго не возвращался. Пичкарь беспокоился. Не случилось ли что? Наконец не выдержал, решил связаться с Центром из города. Заперся в мастерской, развернул рацию, торопливо отстучал:

«Соколову. Население Праги с нетерпением ждет прихода Красной Армии. Люди только об этом и говорят. Фашисты тоже готовятся. Почти во всех окнах больших домов установлены пулеметы. Марионеточное „правительство“ протектората укрылось в Градчанах. На всех дорогах, ведущих к Г радианам, — усиленные патрули с тяжелыми пулеметами. Коммунистическая организация города заканчивает последние приготовления к вооруженному восстанию Икар».

Спрятав в тайничке рацию, вернулся к себе в комнату. Нервно закурил. Что же случилось с Иозефом?

Пожалуй, следует съездить к Аккерману. Может быть, тот знает. Провел рукой по заросшему подбородку. Надо побриться. Спустился в кухню за горячей водой.

…Он намыливал вторую щеку, когда на лестнице послышались быстрые шаги жены Иозефа. По ее глазам сразу понял: стряслась беда.

— Бегите, они окружают дом!

Пичкарь полотенцем смахнул с подбородка мыло, метнулся вниз, в кухню.

Поздно. Черные мундиры мелькали мимо окна. От сильных ударов затряслась дверь. Что делать?.. Стрелять через дверь! Последнюю пулю — себе. Но пистолет у Иозефа! Итак…

— Скажите, что я квартирант! Чем занимаюсь — не знали, — бросил он обезумевшим от страха женщинам и в два прыжка поднялся в свою комнату.

Внизу послышался треск взломанной двери, топот вбежавших в кухню гитлеровцев, испуганный женский крик.

Под тяжелыми шагами затрещала деревянная лестница. Из распахнувшейся двери два эсэсовца навели на него автоматы.

— Руки вверх!

В комнату вошли еще трое. Высокий сухопарый гестаповец в черном мундире подошел вплотную, молча заглянул в глаза, самодовольно усмехнулся:

— Где рация?

— Какая рация? Я ничего не знаю. Живу здесь недавно. У меня…

— Обыскать!

Подскочивший эсэсовец ловкими, натренированными движениями обшарил Пичкаря, заставил раскрыть рот, вытянуть язык. Из кармана висящего на стуле пиджака достал документы Отакара Вашела, протянул гестаповцу. Остальные за то время успели перевернуть в комнате все вверх дном. По доносившимся снизу звукам можно было определить, что и там идет повальный обыск. Только бы не нашли рацию…

По лестнице поднимаются еще два гестаповца. В руках у одного радиостанция «Север», другой несет сверток с батареями.

— Герр комиссар, — обращаются к сухопарому, — нашли в мастерской, в саду.

— Ого! — при взгляде на рацию бровь комиссара лезет вверх. — Гость, оказывается, из Москвы, а мы думали — Лондон… Приятно познакомиться. Итак, для начала: кто руководитель, с кем связан? Быстро!

— Я здесь никого не знаю.

Страшный удар сзади по голове сбил его с ног. Комната поплыла, и все окружающее исчезло из сознания.

Очнулся от острой, пронизывающей боли в плече. Он сидит на стуле посреди комнаты. Рукав рубашки разорван до самого плеча. Один из гестаповцев прячет что-то блестящее в маленький черный футляр. В голове гудит, но мысль работает четко. Левой рукой потрогал затылок. Волосы слиплись от крови. Измазанную кровью руку вытер о полу рубашки. Теперь уже все равно.

Сухопарый гестаповец нагнулся с ухмылкой:

— Ну, теперь вспомнил?

— Нет.

Его сбили на пол, принялись с остервенением топтать, пинать сапогами, норовя угодить в пах.

— Нет! Нет!

Двое гестаповцев подхватили его, поставили в угол у двери. Сухопарый уже не ухмыляется. Выхватив пистолет, с перекошенным от злобы лицом подскочил, с размаху больно ткнул стволом в грудь.