Особенности национальной милиции - [17]

– Ой, – удивился он, – а раньше я тебя здесь не видел.

– Я только сегодня сюда приполз, – шепотом, чтобы никто более не услышал, сказал Федор.

– Ты здесь будешь жить? – тоже перейдя на шепот, спросил мальчик.

Ганга утвердительно кивнул. Непонятно, зачем он соврал малышу и чего хотел этим добиться, но почему-то подумал, что так надо.

– А можно, я с тобой посижу? Я мешаться не буду.

Просто сейчас Лидия Алкадьевна будет всех манной кашей кормить, а я ее не люблю. Ты меня пустишь?

Мальчик посмотрел таким молящим взглядом, что у Ганги ком к горлу подкатил, а на глаза навернулись предательские слезы.

Он был болен, покрыт безобразными нарывами. Но с другой стороны, болезни, передающиеся половым путем, посредством бытового контакта не передаются. Это Федор знал еще со школы. А мальчишка выглядел очень несчастным.

– Скорее думай, а то воспитательница нас увидит, – попросил малыш.

Это помогло парню решиться. Ганга подвинулся, расчистив небольшой пятачок рядом с собой, и махнул ребенку заходить. Мальчик юркнул под стол и уселся на корточки. Вместе оказалось так тесно, что Федя понял, слишком глубоко дышать не стоит, дабы выпирающие от вдоха бока не выглядывали из-под стола. Мальчик оглядел свое временное убежище и остался доволен.

– Здесь уютно, – заметил он. – Лучше, чем дома. И жвачка есть.

Он поковырял ногтем у края деревянной доски, на которую какой-то запасливый ребенок прилепил изжеванную резинку, и бросил серый комочек в рот. Выражение любопытства на лице сменилось удовольствием.

– Это лучше, чем манная каша, – пережевывая, сказал малыш. – А я знаю, кто ты. Ты – Маманович, наш новый дворник. У нас дворников много было, только они под столами не жили. А ты теперь здесь всегда будешь?

Размышления вслух ребенка прервались неожиданно. Шумная толпа детворы вырвалась наружу из помещения санузла и стала занимать места за столами. Перед взором Ганги возникли и повисли на маленьких стульчиках детские ножки: и опрятненькие в беленьких носочках и чистеньких туфельках, и с грязными разводами на икрах, и с болячками на коленях, и с собранными гармошкой у щиколоток гольфиками. Все эти ножки ерзали, устраивались поудобнее, раскачивались взад-вперед, покушаясь на неприкосновенность будущего защитника закона. Пришлось вспомнить занятия по рукопашной, а именно тему номер пять: «О тактике непротивления и приемах уворачивания от нападения». Семь раз удалось выказать чудеса, извиваясь в узких рамках ограниченного пространства. Причем делалось это без единого лишнего звука. Федя извивался, словно угорь на сковородке, приводя тем самым в восторг своего нового знакомого, которого словно специально обходили стороной непоседливые ноги.

– Семь – ноль в нашу пользу, – подсчитывал он очки. У малыша округлились глаза, в которых смешались благоговейное восхищение и азарт заядлого болельщика. – Восемь – ноль.

Черт, какой досадный хук!

Когда две пары сандалий и одна кроссовка решили одновременно заехать в Гангу с трех разных сторон, парня подвела реакция вкупе с возможностями тела. Изогнуться ломаной с тремя перегибами даже сама Костоломова не смогла научить своего подопечного. Кроссовка целенаправленно впечаталась в покрывшийся бусинками пота лоб и в изумлении замерла.

Федор с малышом тоже постарались не двигаться и по возможности не дышать. Рядом с коленками появилась кудрявая голова, заглянувшая под стол и торчащая вверх ногами.

– Вы так играете? – поинтересовалась голова.

– У нас сельезное дело, не мешай, – отрезал Федин знакомый. – Мы плячемся от Лидии Алкадьевной.

– А-а, – понимающе протянула голова и исчезла, поднявшись наверх.

Ганга облегченно вздохнул. Пронесло! Он уже думал, сейчас мальчишка закричит, испугавшись большого дядьки, воровски спрятавшегося под столом. А тогда прибежит воспитательница – и прощай неуловимый ингредиент. Выскользнет опять из-под самых рук, издевательски похихикав в лицо.

– А там Сухоруков дворника привел. Он тоже манную кашу не любит, – раздалось над столом. – Они вдвоем под столом сидят.

Вот этого говорить не следовало. Детские души не менее любопытны, чем женские, только цель у их любопытства значительно разная: женщина старается быть в курсе всех событий, чтобы с упоением растрезвонить подругам последние сплетни, а ребенок сует свой нос во все щели ради того, чтобы развиваться и узнавать новое. Исключительно по этой причине, а не по какой другой, под крышкой стола стали появляться и исчезать детские головки, крайне заинтересованно окидывающие взглядом Федора.

С разных сторон стола полетели фразы:

– Это теперь его домик будет?

– Давайте, мы о нем будем заботиться. Как о Хомке, хомячке.

– А чем дворников кормят?

– В зооуголке есть корм для рыбок.

– А ты будешь нашим Хомкой?

Ганга, сложенный втрое под маленьким столом, давно отлежавший левую руку и ногу, безнадежно уронил голову на холодный линолеум, издав протяжный, мучительный стон.

– Дети, как вы ведете себя за столом? – прозвучал голос воспитательницы.

Федор уже и забыл, что в заведении, подобном детскому саду, может оказаться взрослый. Только теперь он обратил внимание на то, что за все время общения с детьми он ни разу не услышал голоса воспитательницы.