Особенная семья - [23]

Созреет ли Колм для самостоятельной жизни уже в этом году?

Анна пока ничего не говорила Лайаму о том, что Колм мог бы когда-нибудь поселиться в групповом доме, отдельно от брата. В основном причина заключалась в том, что ей жаль было портить так хорошо складывающиеся отношения. Она просто трусила и сама понимала это. Она даже дала себе слово, что постарается поговорить с Лайамом в самое ближайшее время.

Но пока они должны были встретить Лайама и вместе позавтракать.

– Сначала нужно найти автобусную остановку…

Пока они ждали автобуса, Анна прочла Колму краткую лекцию об общественном транспорте и правилах пользования им. Она дала ему нужное количество мелочи и сказала:

– Значит, так. Водитель откроет дверь, мы зайдем, и ты опустишь деньги в тот ящичек. Это касса.

– Я сам, Анна? – на всякий случай уточнил молодой человек.

– Правильно, Колм, ты сделаешь это сам.

– Вот Лайам удивится! Мы принесем ему ленч, да к тому же приедем на автобусе. Я никогда раньше не ездил на автобусе, только в школу, но там мне не надо было ничего платить. Водитель там открывал дверь и говорил: «Привет, Колм», а я всегда старался сесть впереди, потому что, если я сидел сзади, ребята иногда дразнили меня. Мне было все равно, ведь мама всегда говорила, что брань на вороту не виснет. А вот Лайаму было не все равно. Он даже побил кого-то из ребят за то, что они меня обзывали. Ему тогда надолго запретили ездить в школьном автобусе, и мама возила нас в школу сама, а потом нам снова разрешили и мы ездили в автобусе, и я снова начал сидеть впереди, потому что водитель не позволял тем ребятам обзывать меня и ему не надо было для этого с ними драться. Это хорошо, потому что, если бы водителя побили, кто сел бы за руль? – сказал Колм и сам рассмеялся своему вопросу.

Анна улыбнулась вместе с ним, но внутренне содрогнулась. Ее сердце разрывалось от жалости – и не только к Колму, которому приходилось общаться с такими людьми и терпеть их издевательства, но и к Лайаму, которому запретили ездить в школьном автобусе за то, что он пытался защитить брата.

Интересно, сколько раз за все эти годы Лайаму приходилось драться за Колма?

– Эй, Анна, ты ведь не собираешься драться с каждым, кто начнет обзывать меня, правда? Потому что я не хочу, чтобы у тебя был синяк под глазом, как тогда у Лайама. Только он вовсе не синий. Сначала он был какой-то красно-фиолетовый, потом позеленел, так что я не знаю, почему это называют синяк, но так их называют.

– Нет, Колм, у меня не будет синяка под глазом. Если кто-то захочет тебя обозвать, мне будет его жаль, ведь тогда я узнаю, что у этого человека крохотное сердце, а это должно быть больно.

– А как ты думаешь, у меня тоже крохотное сердце? – Колм постучал себя в грудь. – Потому что там ничего не болит, только когда Лайам грустит из-за меня или когда мама с папой умерли.

– Колм, я не доктор, но могу гарантировать, что у тебя одно из самых больших сердец в целом мире.

Он обхватил ее руками и порывисто обнял.

– Я люблю тебя, Анна.

Она тоже обняла его в ответ.

– Я тоже люблю тебя, Колм.

Подъехал автобус, и Колм всей душой отдался трудному делу – отправился опускать деньги в кассу. Ему так понравилось, что он опустил деньги и за Анну. Затем Колм уселся прямо за водителем и заявил:

– Это на всякий случай, вдруг попадется кто-то противный. Я не хочу, чтобы ты дралась.

– Я обещаю тебе, что не буду драться, но никогда не позволю никому обижать тебя. Но когда-нибудь ты, возможно, поедешь один, и, если кто-нибудь будет к тебе приставать, надо…

Колм пропустил мимо ушей слова Анны о том, что кто-то может к нему пристать. Зато он немедленно ухватился за другую часть:

– Ты правда думаешь, что когда-нибудь я смогу ездить один? Я однажды ездил в школьном автобусе один, когда Лайам болел, но тот автобус забирал меня у калитки и ехал всегда в школу. Это было очень давно. А этот автобус останавливается в куче мест, что, если я потеряюсь?

– Ну, мы могли бы потренироваться, чтобы ты чувствовал себя свободно в автобусе, и тогда ты мог бы поехать куда-нибудь сам.

– Правда, Анна? – Он еще раз порывисто обнял ее.

– Правда, Колм. – Она обняла его в ответ и не в первый раз почувствовала, какое это счастье – работать с такими особенными людьми. А Колм давно уже перестал быть для нее просто клиентом. Она не лгала ему, когда говорила о большом сердце. Без всякой медицинской документации она была абсолютно уверена, что Колм обладает одним из самых больших сердец в истории человечества.

– Так, давай сосредоточимся на том, где нам нужно выйти из автобуса. Нам нужно попасть в центр. На Мэйн-стрит. Туда, где вдоль улицы все эти небольшие магазинчики…

– И кафе «У Мэки», да? Мы не собираемся там обедать, но будем рядом. У него такая красно-зеленая штука над дверью, так что, если идет дождь, ты можешь постоять там и не вымокнуть. Я всегда высматриваю эту красно-зеленую штуку.

– Правильно. Красно-зеленый тент. Давай так. Ты будешь смотреть в окно и скажешь мне, когда, по-твоему, надо будет выходить.

– Ладно, Анна, я буду смотреть и скажу тебе.

Он повернулся к окну и стал внимательно рассматривать мелькающие мимо улицы.