Особая группа НКВД - [89]

Неугомонный Вал собрал звукозаписывающий аппарат и наладил производство граммофонных пластинок. Гибкие патефонные пластинки с механической записью популярных песен, радиообращений Сталина-вождя, наиболее впечатляющих сводок Совинформбюро изготавливались из аэрофотопленки, снятой со сбитых фашистских самолетов-разведчиков. Продукция «Партизанграмтреста» пользовалась огромным успехом в отрядах и у местных жителей.

Разросшееся хозяйство требовало все больше горючего. После боевых операций из баков трофейных машин много топлива не сольешь. Самолетами с Большой земли бензина не навозишься. Наладили массовый сбор сосновой живицы, которую потом перегоняли в скипидар. Настоящий бензин использовался только при запуске двигателей, а дальше переводили на скипидар. Разумеется, пришлось повозиться с карбюраторами и системой зажигания.

По ночам к партизанам часто прилетали самолеты, одно время в распоряжении Емлютина даже находилось звено По-2 для оперативной работы с отдаленными отрядами.

Однако все кончилось разом. В ходе подготовки наступательной операции «Цитадель» на Орловско-Курской дуге германская армия взялась подчищать свой тыл. На разгром партизанского объединения Емлютина были брошены полнокровные фронтовые дивизии — с танками, самолетами, артиллерией. Выбитые со своих баз партизаны уходили из-под ударов мелкими группами. Вырваться из огненного кольца удавалось не всем. Но и оставшиеся в живых были изнурены и жестоко голодали. Чудом — под покровом тумана — удалось выскочить из окружения штабной группе. Поседевший в одну ночь Вал едва держался на ногах.

Бамовский функельшпиль

Получилось так, что не только боевые части, но и сам штаб объединения брянских партизан оказался рассеченным. Шифровальный отдел во главе с Поповым, как позже выяснилось, тоже уцелел, но каратели загнали его в такое место, откуда он никак не мог связаться с командованием. Ситуация складывалась досадная: у шифровальщиков не было рации, а у Ломановича и его бамовского друга Алексея Тряпкина рации были, но не было шифровальных кодов. Радисты сумели единственное — со всеми возможными предосторожностями, потому что немцы прослушивали эфир, сообщили Центру: штаб уцелел, пропаганда врет про уничтожение партизан, значительным силам удалось вырваться из кольца. Но ни об отчаянных своих нуждах, ни тем более о местонахождение штабной группы открытым текстом указывать было нельзя. Сами немцы не обольщались по поводу своей победы над партизанами и пытались нащупать штаб, чтобы обезглавить объединение.

Во время скитаний по лесам к штабной группе прибился человек, который назвался Вороновым. По рассказам Воронова, его должны были забросить в другой партизанский отряд. Но по пути самолет сбили, ему удалось выброситься с парашютом. В попытках перейти линию фронта он долго нащупывал окно, прятался от немцев и полицаев. Германские и венгерские войска стояли плотно, и ему пришлось петлять, отступая постепенно к северу, пока, наконец, не попал в район действия брянских партизан. Местные жители помогли ему выйти на группу Бондаренко. При Воронове была рация и самое главное — шифры — скромная книжечка и рулончик бумаги с цифрами.

На войне всякое возможно, но верить на слово нельзя. Нередко бывало, что фашисты засылали своих агентов в партизанские отряды с самыми коварными заданиями. Воспользуешься шифром, а через два часа налетят штурмовики и разнесут в клочья партизанскую базу.

Радист и сам понимал, что доказательства у него слабые. К Воронову приставили охрану с приказом в случае чего в живых не оставлять. Ему оставалось надеяться, что брянские партизаны передадут сообщение в центр, и все разрешится. Радист держался молодцом, несмотря на то, что жизнь его висела на волоске. Никто из партизан не мог твердо сказать — виновен был этот человек, либо чист, как ангел небесный. Поэтому как-то неловко было с ним общаться. Только двое — парень и девушка из взвода охраны, постоянно сопровождавшие Воронова, помогавшие носить рацию, батареи и рогатульку со смотанной антенной, говорили с ним спокойно, обыденно, как будто не было у них строжайшего приказа глаз не спускать и пристрелить подопечного, если группа попадет в безвыходное положение. Честно делили с Вороновым сухари и партизанскую тюрю из одного котелка, прихлебывали по очереди ложками хлеб с водой. Со стороны посмотреть — крестьянская идиллия: точно два брата и сестра на сенокосе.

Во время блуждания по лесам партизаны отощали до крайности. Питались чем придется: случайно подстреленными зверюшками, грибами, иногда — пойманной рыбкой, а в основном ягодами, корой, какими-то корешками, варили кожаные ремни. Начальник связи Виктор Ломанович, на котором брюки можно было складывать вдвое, выяснил, что лесная малина особенно питательна. Но она встречалась редко.

Как-то раз Вал в надежде найти что-нибудь съестное вышел на поляну, сплошь усеянную ярко-рыжими грибами — лисичками. Он обрадовался такой удаче, стал срывать грибы и класть в рюкзак, потом стянул с себя рубаху, завязал ворот, рукава и, не обращая внимания на комаров, тотчас облепивших спину, продолжил сбор урожая. Потянулся было к очередной «семье» лисичек, раздвинул траву — и отпрянул, как ужаленный. Грибы росли на полуистлевшем трупе солдата. Ломанович пригляделся: вся поляна была усеяна проросшими густой травой останками тел, обрывками шинелей, ботинками, обмотками. Это были наши, красноармейцы, погибшие здесь два года назад. Немцы не удосужились их даже закопать, собрали только оружие и ушли дальше на восток.