Основы метасатанизма. Часть I. Сорок правил метасатаниста - [8]
Стыд — это неприятное чувство, которое человек испытывает, когда другие видят, что он плохо себя ведёт.
Вина — это неприятное чувство, которое человек испытывает, когда он плохо себя ведёт.
Разницу между стыдом и виной проще всего показать на примере. Допустим, высокоморальный юноша, возвращаясь поздним вечером домой из публичной библиотеки, остановился у стены дома, чтобы справить на неё малую нужду.
Даже если юношу никто не увидит, он будет испытывать чувство вины. А если юношу застанут за этим злодейством прохожие, юноша будет дополнительно испытывать ещё и чувство стыда.
Ссылки:
F.A.Q. по Совести.(http://fritzmorgen.livejournal.com/53487.html)
В-3-3: Даже животные огорчаются, когда поступают неправильно
О: Когда животное поступает неправильно, оно не чувствует ни стыда, ни вины. Оно испытывает чувство досады. Чувство досады — здоровое и полезное чувство, которое указывает нам на ошибку. На ошибку при решении математической задачи, например.
Ну а вину и стыд человек испытывает, когда нарушает какой-нибудь запрет.
Разница принципиальная. Одно дело — понять и осознать свою ошибку. Совсем другое дело — быть наказанным за проступок.
В-3-4: Что такое чувство долга?
О: Чувство долга — это ощущение необходимости поступить определённым образом. Например, отслужить два года в пограничных войсках. Или встать на партсобрании и сказать всю правду о подлеце Сидорове.
В общем, в наличии чувства долга нет ничего плохого, когда мы действительно должны. Например, если мы взяли у соседа тысячу рублей до зарплаты, вполне разумно и правильно помнить про это.
Проблема с чувством долга только в том, что мы, как правило, ни у кого ничего не одалживали. Просто нам сказали, что мы должны. Ну, как в весёлые девяностые. Когда бандиты объясняли водителю, поцарапавшему бампер их автомобиля, что он должен теперь продать квартиру, чтобы компенсировать ущерб.
Почему должен так много? Да должен и всё. Ты виноват уж тем, что хочется нам денег.
Распространённый пример. У высокоморальной девушки есть малознакомая подруга, который страдает. Допустим, ей негде ночевать. И чувство долга говорит девушке, что она должна пустить знакомую переночевать к себе, пусть это и доставит ей серьёзные неудобства.
Девушка выполняет обязательство: «предоставлять ночлег знакомым, которым некуда больше пойти».
Вопрос. Когда и при каких обстоятельствах девушка подписывалась под этим обязательством? Возможно, ангел-хранитель пообещал девушке увеличить грудь на два размера, если та будет заботиться о каждом бомже?
Разумеется, ничего подобного не было. Девушке просто в своё время объяснили, что она должна. Как тому водителю, поцарапавшему мерседес. Должна и всё. Должна потому что должна.
В-3-5: Но ведь должны же у человека быть какие-то правила?
Несомненно, правила быть должны. Хотя бы для удобства: чтобы сэкономить время на размышления. Вопрос только в том, будешь ли ты устанавливать себе правила самостоятельно, или разрешишь сделать это за тебя своему хозяину.
Кстати, я вовсе не хочу сказать, что наличие хозяина — это абсолютное зло. Иногда хозяева бывают полезны. Яркий пример: серийный украинский убийца Анатолий Оноприенко.
Никаких моральных запретов в его голове не было, отчасти поэтому он и убивал направо и налево. Полагаю, для него таки было бы лучше иметь совесть.
Однако для человека, который не получает удовольствия от убийств и способен подумать хотя бы на шаг вперёд, стыд и вина будут уже лишними. Мораль — это костыли, которые помогают ходить больным и мешают передвигаться здоровым.
Ссылки:
Юный злодей (или снова про Толика).(http://fritzmorgen.livejournal.com/12779.html)
В-3-6: Как отличить собственные правила от «хозяйских»?
Допустим, у тебя есть правило: уступать место старшим в общественном транспорте. Как узнать, чьё это правило: лично твоё или внедрённое хозяином?
Выяснить очень просто. Нарушение хозяйских правил влечёт за собой наказание. Представь себе, что ты сидишь в автобусе, а над тобой нависает взрослая женщина с толстой сумкой. Какое чувство будешь испытывать? Если досаду, что задумался и сел, хотя и не собирался, то «не сидеть в транспорте» — это твоё личное правило. Если стыд или вину — это таки правило хозяина.
В-3-7: Стыд и вина помогают мне, направляя меня на верный путь в жизни
О: К сожалению, совесть — далеко не лучший управляющий. Давай сравним работу разума и совести.
Предположим, к примеру, что мы решили делать зарядку каждое утро, а наш организм решил против этого, по мере своих сил, протестовать.
Вариант 1. У нас есть совесть
Мы проснулись в восемь утра. Высунули нос из-под одеяла. Вздохнули, легли спать дальше. В девять утра, по дороге на работу, мы чувствуем себя виноватыми. И говорим себе: «я негодяй и подлец. Мне нужно было встать в восемь и сделать зарядку».
Следующее утро. Мы проснулись в восемь утра. Высунули нос из-под одеяла. Вздохнули, легли спать дальше…
Вариант 2. У нас есть разум
Мы проснулись в восемь утра. Высунули нос из-под одеяла. Вздохнули, легли спать дальше. В девять утра, по дороге на работу, мы испытываем досаду и задумываемся, почему нарушили принятое накануне решение. Приходим к выводу, что нам нужен внешний контролёр. И просим жену проконтролировать наш подъём.
Лешек Колаковский (1927-2009) философ, историк философии, занимающийся также философией культуры и религии и историей идеи. Профессор Варшавского университета, уволенный в 1968 г. и принужденный к эмиграции. Преподавал в McGill University в Монреале, в University of California в Беркли, в Йельском университете в Нью-Хевен, в Чикагском университете. С 1970 года живет и работает в Оксфорде. Является членом нескольких европейских и американских академий и лауреатом многочисленных премий (Friedenpreis des Deutschen Buchhandels, Praemium Erasmianum, Jefferson Award, премии Польского ПЕН-клуба, Prix Tocqueville). В книгу вошли его работы литературного характера: цикл эссе на библейские темы "Семнадцать "или"", эссе "О справедливости", "О терпимости" и др.
Ключевой вопрос этой книги: как выглядит XX столетие, если отсчитывать его с 1945 года – момента начала глобализации, разделения мира на Восточный и Западный блоки, Нюрнбергского процесса и атомного взрыва в Хиросиме? Авторский взгляд охватывает все континенты и прослеживает те общие гуманитарные процессы, которые протекали в странах, вовлеченных и не вовлеченных во Вторую мировую войну. Гумбрехт считает, что у современного человека изменилось восприятие времени, он больше не может существовать в парадигме прогресса, движения вперед и ухода минувшего в прошлое.
Книга современного английского филолога-классика Эрика Робертсона Доддса "Греки и иррациональное" (1949) стремится развеять миф об исключительной рациональности древних греков; опираясь на примеры из сочинений древнегреческих историков, философов, поэтов, она показывает огромное значение иррациональных моментов в жизни античного человека. Автор исследует отношение греков к феномену сновидений, анализирует различные виды "неистовства", известные древним людям, проводит смелую связь между греческой культурой и северным шаманизмом, и т.
Что это значит — время после? Это время посткатастрофическое, т. е. время, которое останавливает все другие времена; и появляется то, что зовут иногда безвременьем. Время после мы связываем с двумя событиями, которые разбили европейскую историю XX века на фрагменты: это Освенцим и ГУЛАГ. Время после — следствие именно этих грандиозных европейских катастроф.
В книге представлен результат совместного труда группы ученых из Беларуси, Болгарии, Германии, Италии, России, США, Украины и Узбекистана, предпринявших попытку разработать исследовательскую оптику, позволяющую анализировать реакцию представителя академического сообщества на слом эволюционного движения истории – «экзистенциальный жест» гуманитария в рушащемся мире. Судьбы представителей российского академического сообщества первой трети XX столетия представляют для такого исследования особый интерес.Каждый из описанных «кейсов» – реализация выбора конкретного человека в ситуации, когда нет ни рецептов, ни гарантий, ни даже готового способа интерпретации происходящего.Книга адресована историкам гуманитарной мысли, студентам и аспирантам философских, исторических и филологических факультетов.
В своем исследовании автор доказывает, что моральная доктрина Спинозы, изложенная им в его главном сочинении «Этика», представляет собой пример соединения общефилософского взгляда на мир с детальным анализом феноменов нравственной жизни человека. Реализованный в практической философии Спинозы синтез этики и метафизики предполагает, что определяющим и превалирующим в моральном дискурсе является учение о первичных основаниях бытия. Именно метафизика выстраивает ценностную иерархию универсума и определяет его основные мировоззренческие приоритеты; она же конструирует и телеологию моральной жизни.