Османская Турция. Быт, религия, культура - [31]

За исключением безотчетного, но довольно сильного чувства долга по отношению к султану, привязанности подданного Османской империи отличались ясностью и практицизмом: если он проживал в городе, то считал себя прежде всего членом своего ремесленного цеха, если в сельской местности – то деревенской общины. Жизнь турка вне семьи регулировалась правами и обязанностями этого членства. Глава семьи имел полную власть над двумя-тремя поколениями родственников, живших под одной крышей. Как правило, незамужние дочери жили в родительском доме, туда приводил свою невесту также сын-подмастерье. Кроме того, работающий глава семьи брал на себя ответственность за содержание вдовы-матери, незамужних тети и сестры или каких-либо других членов семьи, нуждающихся в его помощи. Невозможно было представить, что он пренебрежет кем-нибудь из недееспособных родственников. Для всех них следовало найти место в доме и обо всех следовало позаботиться. В клане богачей большие семейные группы проживали во множестве беспорядочно разбросанных домов. Мать, ведавшая жизнью всего женского состава, сыновья и их семьи, неженатые сыновья, незамужние или разведенные дочери, внуки, младшие жены, слуги и рабы – все они находились под патриархальной властью отца. Но и здесь на турецкий характер оказывало сильное влияние учение ислама: власть главы семейного клана отличалась умеренностью и великодушием. Естественно, он вселял в родственников благоговейный трепет, и семейство ощущало большую раскованность во время отсутствия его или какого-нибудь другого старшего члена семьи, однако глава, как правило, вел себя разумно и даже сердечно в отношении родственников.

Разница между представителями богатых семей и семей скромного достатка состояла главным образом в возможностях, но не в традициях. В богатых семьях, например, на рынок ходили рабы, в то время как в семьях, живущих на доходы от своего ремесла, этим занимался сам глава семьи. Но в обоих случаях закупками продовольствия на рынке никогда не занималась женщина, за исключением какой-нибудь мелочи, которую она покупала у уличного торговца близ своего дома. Богачи и бедняки соблюдали одни и те же обычаи, были подвержены предрассудкам: все они отмечали одинаковые семейные торжества и праздники, восхищались природой, презирали немусульман, были одинаково гостеприимны, боялись бездетности и гордились сыновьями. Празднование семейных и государственных праздников различалось по степени пышности и богатства, однако все семьи старались сделать максимум возможного для этого. Равным образом между членами семей и слугами складывались весьма близкие отношения. Было это причиной или следствием уважительного отношения друг к другу, сказать трудно. Но очевидно, что, когда хозяин и работник, а еще чаще хозяйка и служанка вели задушевный и свободный разговор, когда слуги становились в значительной степени частью семьи, богатые не могли не быть в курсе мыслей и стремлений бедных.

Течение семейной жизни регулировалось часами молитвы, к которой призывал муэдзин, поэтому необходимость в часах отпадала. На некоторых стенах государственных учреждений устанавливались солнечные часы, в мечетях и медресе имелись водяные часы для определения времени молитвы; в соборной мечети Баязета они служили для сверки времени во всем Стамбуле. Продолжительность работы регулировалась светлым временем суток, поскольку искусственное освещение обходилось дорого и было малоэффективным. Таким образом, короткие зимние дни оставляли мало времени для общественно полезного труда. Домашняя молитва на рассвете, вечером и ночью совершалась на небольшом молитвенном коврике, разостланном на полу в направлении Мекки. В середине дня и после полудня молились либо на работе, где каждый мусульманин расстилал принесенный с собой коврик и производил на нем ракяты, либо в ближайшей мечети. На пятничную полуденную молитву в соборную мечеть обычно ходили всей семьей.

Поднимаясь утром после сна, чистили зубы, проводили влажной рукой по лицу и голове, мыли руки. Мужчины надевали шаровары, рубашку и доломан, оборачивали талию широким поясом, куда клали табак. Носовой платок, деньги и прочие необходимые мелкие вещи хранили за пазухой над кушаком – это был своеобразный карман. Сверху надевали кафтан, который у богатых людей отличался особым великолепием. Вместе с шароварами полагалось носить мягкие кожаные носки, на которые надевали кожаные тапки на мягкой подошве. Отправляясь на улицу, поверх тапок надевали массивные башмаки из толстой желтой кожи, а для верховой езды – черные сапоги из толстой кожи с широкими раструбами. Тюрбан – длинное полотно муслина или другой ткани, обернутое вокруг фетровой шапки, – отличал людей с положением. Бедняки носили просто шаровары, рубаху и пояс, на голове – мягкую шапочку или чалму в виде куска ткани, обернутого вокруг головы. Хотя ношение бороды не считалось обязательным, все улемы, учителя и чиновники ходили с бородой – это прибавляло достоинства. Головы обычно брили наголо.

Женщины низших сословий носили шаровары до лодыжек и халат. Выходя на улицу, надевали тапки, на них туфли, дома обычно ходили босиком. Платья женщин высших и средних сословий могли быть тщательно отделаны. Они тоже носили шаровары и сверху – прекрасный газовый халат с вышивкой, высоким воротником и рукавами по локоть, а на халат надевали наглухо застегнутый жакет с длинными рукавами, ниже пальцев руки, и облегающий фигуру халат длиной до лодыжки, перехваченный поясом. В холодную погоду как верхнюю одежду женщины носили свободное парчовое платье, отороченное мехом, и шапочку с кисточкой. На мягкие кожаные носки надевали украшенные вышивкой тапки без каблуков с загнутыми вверх носами, даже туфли, в которых ходили по улице, были богато украшены.