Ослепленная звездой - [13]

— А здесь сплю я… Ты мне почитаешь?

Укладывая Ханну в постель, Лейн спросила:

— Ты давно одна?

Покачав головой, Ханна ответила:

— Доктор Патрик побыл со мной немного. Я показала свои книжки, но ему надо было идти, потому что кому-то еще плохо. Он пошел за папой, но я сказала, что мне одной не страшно.

Книга волшебных сказок оказалась у Лейн под носом и отступать было поздно. Лейн улыбнулась.

— Ладно, какую ты больше всего любишь?

Когда спустя некоторое время Фергюс тихо прокрался в комнату, то увидел трогательное зрелище: его дочь спала безмятежно, словно ангел, устроившись на плече задремавшей Лейн Денхэм. Только почувствовав, что ее плечо освободилось от тяжести, Лейн распахнула глаза и увидела стоявшего на коленях у постели Фергюса, накрывавшего дочь. Лейн собралась заговорить, но он поднял к ней лицо и приложил к губам палец. Вместе они тихонько вышли из комнаты, и Фергюс прикрыл дверь.

— Извините меня, — негромко сказал он, — я задержался. Спасибо за долготерпение, когда у вас своих дел по горло.

За умение ставить женщину в неловкое положение Фергюсу положена почетная степень, решила Лейн. Разозлившись, она показала на чемодан и спросила:

— Вы можете объяснить, что все это значит?

Фергюс оглядел комнату, увидел ночнушку, красиво уложенную на его кровати.

— Похоже, в моем присутствии нет необходимости. Насколько понимаю, вы уже устроились тут по-домашнему.

Лейн подошла к кровати и, сорвав оскорбительный предмет, повысила голос:

— Не я ее сюда положила, а ваша дочь, которая, видимо, играла в горничную.

— Я поговорю с ней об этом. — Посветлевшие глаза его улыбались, но, увидев, что Лейн не расположена шутить, резонно сказал: — Это всего лишь до выздоровления Хейди.

— Так ли? — скептически спросила Лейн. — А куда делась вторая свободная комната?

— Приехала мать Акселя.

— Есть еще комната Хейди.

— Едва ли это разумно. Стоит ли рисковать? Вы согласны?

Все, что он говорил, было до ужаса правильно. Но постель Фергюса Ханна была неприемлема для нее. Она заметила, что он сдвинул брови.

— Вам не приходило в голову?.. Вы не могли бы представить?..

— Что я должна представлять, когда все мои вещи переехали в вашу спальню? Моя одежда висит в вашем гардеробе.

— Но обратите внимание, моей одежды там нет. — Он не поленился подойти к гардеробу и открыть дверцы.

Лейн оставалось только молча признать его правоту. Фергюс подошел к ней и, глядя сверху вниз, заговорил тоном, которым наверняка разговаривал с Ханной, когда она капризничала:

— Понимаю, для вас это будет неожиданно, но я не привык, чтобы женщины падали ко мне в постель по одному моему желанию. Полагаю, такое возможно только по взаимному согласию.

Лейн удалось сохранить на лице скептическое выражение.

— Но вы ведь не подумали, однако, переместить няню Ханны?

Фергюс опустил руки, ловя глазами ее взгляд. Казалось, он старается понять, чего же ей надо.

— Мне остается только сказать… — Фергюс направил на нее палец. — Я рад, что единственный судья мне Бог, а не жуткий циник Лейн Денхэм.

По ее глазам он понял, что задел за живое, и довольный этим пошел к двери, но вынужден был остановиться, когда она нерешительно прикоснулась ладонью к его руке. Он обернулся — перед ним стояла Лейн, опустив голову.

— Извини меня, я вела себя невежливо. Вы проявили доброту, предоставив мне свою комнату. — Она подняла на него глаза. — Спасибо вам.

Он смотрел мимо нее, и Лейн уронила ладонь.

— По-прежнему не доверяете мне, да? — Глазами он искал на ее лице проблески чувства.

Она ответила честно:

— Я едва знаю вас, Фергюс.

Он взял ее вялую ладонь в свою и, поглаживая пальцами, сказал:

— Меня узнать совсем не трудно, это вы окружили себя ледяным барьером.

Она почувствовала тепло другой его ладони на своей талии и в результате оказалась на расстоянии каких-нибудь дюймов от тела Фергюса, так близко, что ощутила его дыхание на волосах, когда он шепнул:

— Неужели так трудно оттаять?

Фергюс положил ее ладонь себе на талию, и Лейн старалась не дышать, почти касаясь подбородком его груди, но сердце, стучавшее громко и часто, выдало ее нетерпение.

— Что скажете? — настойчиво спросил он.

Пришлось взглянуть ему в глаза, подбадривавшие ее улыбкой, потом они остановились на его губах, суливших блаженство.

Что бы она ни сказала, уже не имело значения. Тело парило над землей, губы были принесены в жертву неотвратимому поцелую, который выпил ее душу, и только одно желание владело Лейн, — чтобы этот поцелуй длился вечность.

Когда наконец ноги коснулись пола, она покачнулась от сладкой слабости, и ему пришлось поддержать ее. Вместо ожидаемого торжества на его лице Лейн увидела выражение, которое еще раз напомнило ей, что она продолжает путать реального Фергюса с его экранным воплощением. Он выглядел виноватым, почти растерянным. Взъерошив волосы, Фергюс сказал:

— Как вы? Я не ожидал такого результата.

Лейн представила, как она сейчас выглядит — волосы растрепаны, щеки горят, зеленые глаза нагло сияют. Смех, овладевший ею, носил несколько истерический характер.

— А чего ждет Фергюс Ханн, когда пытается поцелуем вынуть душу из своего фаната номер один?

Он ответил ей холодной улыбкой.