Осквернители праха - [50]

– Ты, что ли, пленник по имени Конан? – окликнул голос сзади. – Эй, иди-ка сюда! Дело есть!

Конан обернулся и увидел стражника в плаще и с поясом, обозначавшим его принадлежность к страже могил. Он жестом приглашал его к лестнице, что вела в глубокие внутренности гробницы. Рядом со стражником стоял другой человек, – судя по отделке его хлопчатой юбочки в складку, высокооплачиваемый ремесленник. Конан пожал плечами и поднялся на ноги, не забыв подхватить сандалии.

– Да, он, пожалуй, для этого дела подходит, – сказал мастеровой.

Это был молодой, чисто выбритый мужчина довольно хрупкой комплекции. Он не был так крепок и покрыт загаром, как люди физического труда, – видимо, привык работать внутри помещений, если не вовсе под землей. Подойдя, Конан заметил у парня на поясе циркуль. Ремесленник носил его так, как другие люди носят оружие или жезл власти. Чертежник, сообразил Конан. И что это принесло его сюда, заставив оторваться от пергаментов и чернильниц!..

– Варвар, это Мардак, – сказал стражник. – Будешь делать что он скажет. Да смотри, со всем почтением к нему!

– Я возглавляю одно особое дело, Конан, – стал рассказывать Мардак. – Это дело очень ответственное, так что и работники мне нужны самые лучшие. А о тебе говорят только хорошее... – Мардак держался с открытой доброжелательностью юности, без следа обычного зазнайства высокопоставленных мастеровых. – Большинство моих подчиненных будет получать неплохой заработок. Я думаю, и ты окажешься в их числе! – Он посмотрел на стражника, и стражник кивнул.

Конан с сомнением покосился на Мардака, потом передернул плечами.

– Хреновей, чем тут у тебя, мне вряд ли придется, – сказал он. – Веди давай.

Мардак улыбнулся и коротко стиснул Конану руку. Потом стал спускаться по первой из бесчисленных лестниц. Конан двинулся следом за ним. Стражник замыкал шествие.

Вокруг них гробница кишела жизнью, напоминая термитник, внезапно разворошенный и подставленный лучам жгучего солнца. И было в этом кишении даже некоторое своеобразное веселье, – несмотря на кромешную тяжесть работы и зловещую тайну строительства, работяги были настроены только что не легкомысленно. Все они были тощими, прокаленными солнцем детьми реки, любившими жизнь и вполне привыкшими к тяжкому труду под началом у немилосердных господ. Вот и теперь они стоически переносили немалые трудности, рассматривая свое нынешнее положение как некое разнообразие по сравнению с обычным трудом в полях. К тому же здесь им мерещилась пусть иллюзорная, но все же возможность остаться при некоторой выгоде, – не просто свести концы с концами, как раньше. Рядом с мужчинами вовсю вкалывали женщины, некоторые – даже и с маленькими детьми за спиной. Люди еще и порывались петь за работой, в том числе если от этой самой работы трещал хребет...

По мере того как Конан спускался с одной лестницы на другую, уходя в рукотворное подземелье, песни рабочих мало-помалу затихали высоко наверху – там же, где остался быстро уменьшавшийся прямоугольник синего неба. Вскоре начались узкие шахты и галереи. Ибо, несмотря на высоту и мощь каменного сооружения, основные переходы и помещения были запрятаны глубоко под землей. Их вытесали непосредственно в песчанике скального основания. Здесь тоже полным-полно было рабочих, вот только держались шемиты скованно. Казалось, отсутствие солнечного света ввергало в мрачную задумчивость всех поголовно.

Трое продолжали спускаться еще долгое время после того, как исчезли наверху последние клочки открытого неба. Теперь они двигались при свете масляных ламп, укрепленных по стенам. Воздух становился все более тяжелым от жирной копоти светильников, а взмокшие сутулые каменотесы, трудившиеся в коридорах, начали походить на какой-то народец пещерных горбунов. Так глубоко в недра усыпальницы Конан ни разу еще не спускался.

Мардак не обращал никакого внимания на жутковатое окружение: видимо, он к нему давным-давно привык.

– По образованию я вообще-то чертежник, – рассказывал он, чтобы скоротать дорогу. – Зато теперь у меня есть возможность попробовать себя как зодчего и художника – от начала до конца работы! – Тут он бросил на Конана доверительный взгляд, дожидаясь, пока с очередной лестницы уберутся рабочие, оттаскивавшие строительный мусор в огромных заплечных корзинах. – В некоторых случаях, – продолжал он, – число работников мне пришлось сократить так, что меньше уже невозможно. Ты, конечно, понимаешь зачем – немногие должны быть посвящены в тайну. Это дает оставшимся определенные выгоды. И не только мне самому, но и работникам вроде тебя!

Конан поставил ногу на ступеньку и нахмурился:

– Значит, мы будем работать в потайной части гробницы?

– В самой тайной из всех, – кивнул Мардак. – Видишь ли, я разработал Затвор Царского Чертога. После того, как его закроют, мой Затвор можно будет отпереть только изнутри. И произойдет это в День, когда царь и его свита воскреснут к бессмертию! – Он довольно улыбнулся и перешел к земным подробностям: – Дерзну утверждать, что мой замысел очень и очень неплох! Да ты скоро и сам все увидишь. По заказу советника Хораспеса я разработал небывалый механизм, сам составил все чертежи, а потом наблюдал за работой каменотесов. Каждую деталь вытесывали в отдельной мастерской, причем все мастерские были расположены далеко одна от другой, их хорошо охраняли, а рабочие отнюдь не догадывались,