Осколок кристалла власти - [30]

— Вот не знала, что Империя нанимает не только людей.

— Похоже, у этих двоих не было выбора, — объяснил Люк, выслушав Хина. — Империя нравится им не больше, чем нам. Я попытался убедить их, что не все люди такие, как те, кто служит Империи. И, похоже, преуспел в этом.

— Хочется надеяться, — сказала Лейя, разглядывая могучие длиннорукие создания.

— Хин и Кии примерно нашего возраста. И не слишком искушены в делах Империи. Они доверчиво подписали бумаги, в результате чего оказались… Ну, не то чтобы в рабстве, но, по крайней мере, на каторге. И это еще, наверно, мягко сказано. Когда они возмутились, чиновники стали размахивать перед ними бумагами и насмехаться. Тогда они начали засыпать шахту, вместо того чтобы раскапывать ее. Хин говорит, что тут бы им и крышка. Граммель только потому не приказал застрелить их, что каждый из них выполняет работу трех человек; к тому же, они были пьяны и ничего не соображали. По-видимому, у йюзземов, — неуверенно добавил Люк, — похмелье продолжается очень долго. Хин считает, что имперцы намерены предоставить им еще один шанс, но не уверен, что захочет им воспользоваться.

— Они здесь потому, что обычную камеру разнесли бы в клочья. Давай поприветствуй их.

Принцесса заколебалась, и Люк прошептал ей на ухо: — Все в порядке. Думаю, мы можем рассчитывать на них. Но не стоит говорить им, кто мы такие.

Она кивнула, подошла и протянула руку, которая тут же утонула в огромной лапе. Хин защебетал, умильно глядя на нее.

— И я тоже рада, — сказала принцесса, быстро обретая уверенность.

Кии застонал, и все посмотрели на Хина, который залепетал что-то, обращаясь к Люку.

— Он говорит, всю эту неделю голова у Кии болит так, будто ее сверлят горнодобывающим буром.

Лейя подошла к единственному окну, тоже забранному прочной решеткой. За ним раскинулась панорама тонущих в тумане городских огней.

— Я знаю кое-кого, кому уж точно не мешало бы просверлить буром голову, — огорченно пробормотала она.

— Ты имеешь в виду Халлу? Она ничем не могла нам помочь. В ее положении я, скорее всего, тоже сбежал бы.

Взглянув на него, принцесса улыбнулась.

— Ты знаешь, что это не так, Люк. Ты слишком верный и ответственный человек, — она снова перевела взгляд на крыши раскинувшегося вдалеке города. — Если бы мы не увлеклись так, когда вышли из таверны, то не обратили бы на себя внимание этих горняков и не оказались бы сейчас здесь. Это я во всем виновата.

Он положил руку ей на плечо успокаивающим жестом.

— Перестань, Лейя… принцесса. Тут нет ничьей вины. Кроме всего прочего, можно же хотя бы иногда позволить себе удовольствие увлечься.

Она задумчиво улыбнулась.

— Знаешь, Люк, повстанцам повезло, что ты с ними. Ты — хороший человек.

— Ну да, — он отвернулся. — Повстанцам повезло, это точно.

Услышав в глубине камеры щебетание, Лейя вопросительно посмотрела на Люка.

— Кии говорит, что кто-то идет, — перевел он.

И люди, и йюзземы посмотрели в сторону коридора. Теперь отчетливо стали слышны быстрые шаги. Появились несколько штурмовиков во главе с обеспокоенным Граммелем. При виде пленников он, казалось, расслабился.

— С вами все в порядке? Люк кивнул.

— Отлично, — с видимым облегчением заявил Граммель, переводя взгляд с йюзземов на Люка и обратно. — Похоже, вы тут в мире и согласии… пока. Это хорошо. У меня возникла мысль, что следует перевести вас отсюда, но раз йюзземы не возражают против вашего присутствия, думаю, вы можете тут и остаться. Здесь вы будете в безопасности. Дело приняло такой оборот, что вами заинтересовался кое-кто еще.

Люк вопросительно посмотрел на принцессу, которая ответила ему таким же непонимающим взглядом.

— Вы имеете в виду власти на Циркарпусе, откуда мы сбежали? — решился высказать предположение Люк.

— Не совсем так, — на лице Граммеля возникла загадочная полуулыбка, от которой у Люка мурашки побежали по спине. — Сюда направлен представитель имперских властей, который собирается лично допросить вас. Я свое дело сделал и теперь могу отойти в сторону. Поэтому пока никаких запросов на Циркарпус делать не буду. До последующих распоряжений.

— Ох! — вырвалось у Люка.

Что еще он мог сказать? Услышанное и обрадовало, и обеспокоило его. Обрадовало, потому что, судя по всему, в ближайшее время проверки их маленькой «сказочки» о беглых преступниках не предвиделось; обеспокоило, потому что он не мог даже близко представить себе, что такое в рассказе Граммеля могло вызвать повышенный интерес имперских властей. Может, они сами как-то ненароком сболтнули лишнее? Но что?

— С чего это имперские власти так заинтересовались нами? — спросил он, надеясь выудить хоть какую-то информацию.

— Это и мне хотелось бы знать, — ответил Граммель и подошел к самой решетке. — Может, просветите меня на этот счет?

— Не понимаю, что вы имеете в виду, — ответил Люк, отступая от решетки.

— Я мог бы заставить вас говорить, — проворчал Граммель, — но мне было строго приказано… — чувствовалось, что он просто силой заставляет себя отойти от решетки, — не трогать вас. Только советую особенно не обольщаться. У меня создалось впечатление, что этот представитель — кстати, очень важная персона — имеет в отношении вас собственные планы. И что они могут обернуться для вас несравненно хуже, чем все, что я тут в простоте своей в состоянии придумать.