Осколки под стеклом - [12]

— Это было как во сне, — поделился Игорек. — Мне как-то снилось, что я в зыбучих песках… И я так боялся. Не того, что умру, а того, что знаю — умру.

— И ты решил, что ты умер? — уточнил Крис.

— Нет, я умер — электричка… — сказал Игорек. — А потом встал. Рука у меня оторвалась. Ее я положил рядом с телом и ушел. Я пошел искать телефон, потому что сразу понял, что должен позвонить тебе.

— И что ты хотел у меня попросить?

Игорек завернул крышечку на бутылке.

— Я хотел, чтобы она узнала — ей не удалось от меня избавиться. Я не исчез и в любой момент могу появиться перед ней снова. Я чувствовал, что никогда теперь не исчезну до конца.

Крис запрокинул голову и прикрыл глаза. Сквозь ресницы лилось холодное еще, но уже яркое солнце. Странное солнце. Будто неживое. Прощальное.

— Пойдем, — попросил Игорь. — Скажем?

— Нет, — ответил Крис и выпрямился. — Я с тобой не пойду. Я занимаюсь умершими, Игорь, а ты к ним отношения пока не имеешь.

— Странно, — сказал Игорь, глядя перед собой прозрачными голубыми глазами. — Я сейчас так мало ощущаю. Ни удивления, ни страха. Все какое-то прижатое, скомканное.

— Запределье рядом. — Крис поднялся, засунул руки в карманы куртки и посмотрел на солнце немигающими темными глазами. — Оно все гасит.

— Господи, а… — тоскливо сказал Игорек.

Крис против воли улыбнулся. Как люди это называют? Коллективное бессознательное? Чуть что случись — сразу к богам. Не поможет. Раньше надо было думать. И тем, и другим.

— Кто такой этот констриктор? — спросил Игорек. Ему, видимо, запомнился ледяной и опасный противник.

— Это и есть твоя настоящая смерть, — ответил Крис. — А все, что было «до» — ошибка.

Зрачки у Игорька растянулись вширь и снова сузились.

— Интересно… а что будет, если я останусь…

Крис ничего не сказал. Это были бесполезные метания человека — натура исследователя требовала от Игорька рассмотрения обоих вариантов, но на деле решение уже было принято. — Я хочу назад, — спустя минуту произнес Игорь. — Пусть все вернется назад.

— Тогда нам нужно Древо, — сказал Крис. — Оно высохло, но на такие вещи еще годится. Главное — вернуться назад до ночи. Я не могу оставлять свой телефон.

Игорек повернул голову. От киоска, разворачивая зеленую липкую бумажку на ягодном мороженом, шагал таксист в мохнатой шапке, сдвинутой на затылок.

— Сейчас поедем, — сказал он. — Завтрак.

И Игорьку показалось, что мороженое он кусает отверстой волчьей пастью.

Древо высилось стеной. Серая пыльная дорога сворачивала, оставляя по правую сторону черную болотистую топь, а слева к ней устремлялась шершавая серая твердь, поросшая желтыми лишайниками. Трещины в коре древа казались выдолбленными экскаваторными ковшами, и само оно походило на поле, много лет назад перетерпевшее танковое сражение и поставленное стоймя. Чтобы увидеть первые ветви Древа, Крису пришлось бы посмотреть на мир своими настоящими глазами, а Игорек их увидеть не мог вовсе, хоть и высунулся зачарованно из раскрытого окна машины.

Водитель примолк, с уважением поглядывая по сторонам. Пропал последний лоскуток неба — далеко позади, сбросив звездную пыль. Дорога поднималась вверх все круче и круче, и в конце концов автомобиль поплыл по ней, как монорельс, примагниченный к своим путям.

Позади нее заклубился серый с синими проблесками дым. Болото сверху казалось блюдцем, наполненным черничным вареньем. Громада Древа вращалась, словно оставленный на привязи пес. Голова закружилась даже у Криса, и на лице Игорька проступило восхищение, смешанное со смертельной бледностью.

Закачались веревочные лестницы. Оборванные в сотнях километрах над землей, они походили на растрепанные косы нищей. Ветвей все еще не было видно, но Крис знал — они рядом, распростертые над миром руки, судорожно сжатые пальцы, суховатые мозолистые локти.

Крис ощутил давно забытое волнение — Древо-Древо, что же мы с тобой сделали… Древо молчало. Оно держалось статно, но устало. Его время прошло, знал Крис, но все-таки оно до сих пор было сильнее всех, кто трусливо покинул город — оно было сильнее самого Криса, педантичных проводников, яростных констрикторов, исполнительных водил и телефонистов, жестоких испытателей… Оно не придумывало себе правил, не боялось прошлого и ответственности, не искало оправданий. Исполинское Древо изо всех сил поддерживало жизнь внутри сухого выдолбленного ствола, и жизни этой хватило бы всем и каждому, несмотря на то что само Древо давно уже считалось мертвым.

— Здесь, — тихо сказал Крис, завидев первую укрепленную в лишайниках узкую площадку.

Таксист послушно нажал на тормоза.

— Иди сюда, — Крис протянул руку Игорьку и потянул за собой, зная, что сила Древа лишила его маски и Игорек теперь видит настоящее, истинное его лицо.

Дверца открылась и хлопнула, сбитая ветром. Крис взялся пальцами за излом коры, чувствуя тепло и пульсацию, и поволок за собой Игорька, у которого глаза стали, как те самые звезды, о которых он рассказывал днем.

Холодный ветер принес запах льда и океана, а потом — особый, лесной запах густого мха. На площадке зажегся синий круглый огонек. Огонек вспыхнул и в зависшей над пропастью машине — водитель закурил.