Осколки фарфорового самурая - [5]

Впервые за последние дни я встряхнулся, был бодр и весел. Захотелось полезных продуктов, коих набралось килограммов двенадцать. Разумеется, среди них оказался и ананас из неведомой страны. Появилось подозрение, что пластмассовая ручка вот-вот отстыкуется от синей корзины, но катастрофы не произошло, и первая ступень осталась на месте. Равновесно распределив покупки по двум пакетам, я вышел на улицу в образе жизнерадостного бомжа-шопоголика и едва не столкнулся с ней. Она поразила меня с первого взгляда. Тонкие линии произвольно расчерчивали пространство, создавали идеальную форму, заключающую в себе синтез инженерной мысли и высокого изобразительного искусства. Моя душа встрепенулась, и передо мной замаячила цель. Сначала ненавязчиво, едва различимо, но, с каждой минутой всё больше проникая в моё сознание, она прочно вошла в мою жизнь. Оставалось найти дилера Mercedes в одном из ближайших городов (наш мегаполис такого позволить себе не мог) и осуществить задуманное.

X

Возвращение из супермаркета на тот момент показалось мне менее захватывающим событием, правда, не лишённым спортивного азарта борьбы и восторга победы над почтовым ящиком: ключей от него я никогда не имел, хотя почту изымал регулярно. Способов было несколько, но захват бумаг между указательным и средним пальцами правой руки по эффективности превосходил все остальные, включая щипцы для кондитерских изделий и пинцет из маникюрного набора. На этот раз в мой почтовый ящик по старой памяти проникло пригласительное письмо на запланированный на следующей неделе ежегодный театральный вечер для истинных ценителей.

Нахлынувшие воспоминания едва не вернули меня к моему жалкому состоянию. Дело в том, что моя жена была и остаётся большой поклонницей театра, вследствие чего нам пришлось вступить в элитный клуб его почитателей. За довольно большие членские взносы мы получали лучшие места, скидки, пригласительные на премьеры и творческие вечера, принимали активное участие в жизни театра. С самого начала я, как мог, противился этой затее и подговаривал её подружек делать вид, что им интересна та или иная постановка. Иногда авантюра срабатывала, и мой вечер оставался свободным от чьих-то жалких потуг изобразить высокое искусство, но неудач было гораздо больше. Теперь в моих руках был билет и программка со списком высокопоставленных гостей, включающим губернатора и мэра с супругами. Поначалу я хотел отказать и не тратить впустую два-три часа своей жизни, но, немного поразмыслив, решил пойти, ведь других планов у меня пока не было.

Программка всё ещё была у меня в руке, когда я зашёл в квартиру. Попытка повесить куртку, разглядывая приглашение, оказалась неудачной, и неконтролируемый рукав смахнул с полки фарфорового самурая. Этот полёт оказался для него последним: такого отношения к себе фарфор, даже японский, вынести не пожелал и распался на осколки разного размера.

Он достался нам совершенно случайно. Приблизительно через полгода после нашей свадьбы у моей двоюродной бабушки случился юбилей, на котором собрались разбросанные по миру представители большой и некогда дружной семьи. Моя троюродная тётка обитала в то время в Японии, откуда привезла целый саквояж безделушек. На торжество мы пришли одни из первых и потому получили возможность покопаться в милых японских штучках. Вееры меня не впечатлили, миниатюрная катана вызвала резкий протест со стороны супруги, и мы сошлись на фарфоровом воплощении японского дворянина. Он простоял на полке в прихожей два с половиной года, и всё это время исправно охранял входную дверь от непрошеных гостей, духов и сквозняков. Он был незаметной, но очень важной частью интерьера, которой будет не хватать после нелепой утраты.

Я принялся убирать осколки с пола, мысленно ругая себя за отсутствие пылесоса. Процесс очень походил на тот, что путём бесконечных проб, логических и ассоциативных размышлений превращает чехарду разноцветных кусочков картона, вытряхнутых из коробки, в альпийский пейзаж или величественный парусник с картинки. Разница лишь в том, что на этот раз результатом будет полупустой полиэтиленовый пакет битого стекла, уже через пять минут после начала уборки со звоном выброшенный в жерло мусоропровода. Сначала я собрал крупные осколки. Всего их набралось пять: согнутая в колене правая нога, левое предплечье, средняя часть спины, правая и левая рука. Края фарфора оказались очень острыми, и я не заметил, как порезался. Внутри левой руки оказался спрятанным крохотный веер. Я аккуратно раскрыл его и поднёс к двери в зал, откуда в тёмную прихожую падал неяркий свет. Исполнение было на высоте: хрестоматийные пейзажи с горой Фудзи на одной стороне и веткой цветущей сакуры на другой. Изысканная ручная работа была помещена мною в шкатулку с обручальным кольцом. Оставшиеся мелкие осколки я смёл в небольшую кучку и аккуратно, в несколько приёмов, отправил вслед за крупными.

Оставался последний элемент – голова воина. Пришлось лечь на живот и прижаться щекой к немытому полу, чтобы хоть что-то разглядеть под платяным шкафом в коридорном полумраке – скорее всего, она закатилась именно туда. Света мало, но за беглецом предательски тянулся неровный след в домашней пыли. Его глаза устрашающе сверкали – даже после смерти в них не было ни капли сожаления, только решимость идти в бой за своего господина. Достать голову рукой не представилось возможным – не хватало длины ладони. На тумбочке для ключей лежала шариковая ручка, которую я арендовал на время у старого ежедневника, исполнявшего роль семейной записной книжки. За время супружества больше половины его страниц были исписаны различными заданиями друг для друга, пожеланиями хорошего дня и нежными признаниями. Удар. Фарфоровая голова отлетела в плинтус и вылетела наружу. Последняя часть головоломки оказалась в моей руке. Из двух пальцев сочилась кровь. Пришлось порыться в старой аптечке среди дырявых блистеров и практически пустых бутылочек, прежде чем мне попался пузырёк с остатками йода. Тёмно-коричневая жидкость обожгла средний и указательный пальцы правой руки, кровь уже не сочилась.