Осколки эпохи Путина. Досье на режим - [35]

Была названа и фамилия человека, сдавшего позиции России. Это «переговорщик» с российской стороны — юный заместитель Министра финансов Российской Федерации А.П.Вавилов. Впоследствии этому персонажу было предоставлено укромное место в Совете Федерации, где он безбедно проживал капиталы, приобретенные в начале 90-х. Попытки возбудить против него различные уголовные дела успеха не имели, но промелькнули в прессе в период 2005–2007.

Немного об этом. В 1992 году правительства России и Индии подписали соглашение, в рамках которого Индии должны были предоставляться кредиты для покупки самолетов МиГ-29 и комплектующих к ним в РФ. Программа действовала до 1996 года, когда индийская сторона отказалась от дальнейшего использования российских кредитов на закупки авиатехники. Тогдашний первый замминистра финансов организовал выделение из бюджета $231 млн якобы для производства самолетов в структурах государственного унитарного предприятия ВПК МАПО. Эта сумма, полученная ВПК МАПО из Внешэкономбанка, в итоге оказалась в офшорах Антигуа и на счетах подставных фирм в латвийском банке. В 2008 году Следственный комитет при прокуратуре РФ сообщил, что в 1997 году господин Вавилов, занимавший тогда пост первого замминистра финансов, совершил хищение и злоупотребил служебным положением. Однако с согласия господина Вавилова его дело было прекращено «в связи с истечением срока давности привлечения к уголовной ответственности» по вменяемым ему статьям УК. Вавилов дал следствию официальное согласие на прекращение в отношении него уголовного дела по нереабилитирующим основаниям, отказавшись от обжалования итогов следствия, указавшего, что вина Андрея Вавилова в совершении преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 159 и ч. 3 ст. 285 УК РФ (соответственно хищение путем мошенничества в особо крупных размерах и злоупотребление служебным положением, повлекшее тяжкие последствия), полностью доказана. Куда Вавилов девал краденные деньги, стало ясно из судебного иска его фирм против нью-йоркского застройщика. Иск относился к покупке Андреем Вавиловым двух пентхаусов нью-йоркском центре Hotel Plaza стоимостью $53.5 миллиона, за которые Вавилов внёс предоплату 10,7 миллиона.

И только в 2010 году Вавилов был почти насильно вытолкан из Совета Федерации. Его вынудили написать заявление об отставке и отправили проживать ворованные у страны капиталы. Глава СФ Сергей Миронов на прощание заявил, что у Вавилова «огромный потенциал» и «вы его еще увидите». Действительно, он возглавил некий Институт финансовых исследований, главной задачей которого стал «отраслевой лоббизм».

Вероятно, уступка Франции 400 млн. долларов была для замминистра Вавилова сущим пустяком. Что касается МИД, то финансисты полностью отстранили дипломатов от дележа бюджетного пирога. МИД посылал за конкретными цифрами в Минфин. Осилить простую операцию — по-пунктно ответить на мой запрос — в МИД сил не хватило. Мои повторные требования это сделать были оставлены без удовлетворения. Я требовал не две странички малоинформативной «выжимки», а сотни страниц, подлежащих изучению и оценке. МИД уклонился от исполнения закона о статусе депутата и ответил мне, что по поручению Правительства по моему запросу вся имеющаяся информация направлена в Минфин.

Минфин был озадачен мной теми же вопросами, что и МИД, но в отличие от дипломатов, финансисты предпочитали просто не отвечать на мои запросы. Я послал министру финансов Кудрину телеграмму о нарушении им закона о статусе депутата. Затем мне пришлось обращаться в Генеральную прокуратуру, требуя привлечь чиновников Минфина к ответственности за очевидное нарушение закона. Только после представления Генпрокуратуры за двукратное превышение срока, отведенного законом на ответ, Минфин разродился письмом. В письме за подписью замминистра фактически содержалось признание в том, что Минфин действовал на переговорах непрофессионально и вразрез с интересами России.

В письме было сказано, что «российская сторона исходила из необходимости учитывать результаты последнего раунда переговоров по данному вопросу, состоявшегося в 1991 году, в ходе которых между бывшим СССР и Францией была достигнута принципиальная договоренность о формировании положительного сальдо расчетов в пользу французской стороны. Учитывалось и то обстоятельство, что предъявленные Францией претензии опирались на юридически грамотно оформленные документы, в то время как российская сторона в целом ряде случаев могла ссылаться только на оценки экспертов, не имеющие юридической силы. Это связано прежде всего с тем, что большая часть французских требований (порядка 64 %) приходилась на ценные бумаги, на которых указаны их номинальная стоимость и ставка процентов годовых. Значительная же часть российских требований (свыше 50 %) базировались на экспертных оценках ущерба, который был нанесен Советской России в годы интервенции».

Таким образом, Минфин заранее был готов на невыгодный для России исход переговоров и соглашался признать номинальные цифры на бумагах дореволюционного периода более важными, чем ущерб от интервенции. Собственно, интервенция означала отказ от каких-либо обязательств, что и должны были объявить переговорщики с российской стороны. Но Минфину нужны были политические инвестиции — режим можно было спасти только новыми займами, а те могли поступить только после выплаты по старым займам, пусть даже и очень сомнительным.