Осколки - [17]

— Да нет. — Баако повернулся к своему спутнику. — Скорее тревожит.

— Ну, тревожиться тут не о чем, — сказал Бремпонг, — совершенно не о чем. Разумеется, дома не пошикуешь так, как в Лондоне или Нью-Йорке, но…

— Это-то меня мало волнует.

Бремпонг нахмурился:

— Не понимаю вас.

— Я совсем не представляю себе, что меня ждет.

— Вы давно уехали?

— Пять лет назад.

Бремпонг широко улыбнулся.

— Знаете, сколько времени я провел за границей во всех моих поездках? — Глубоко затянувшись, он медленно выпрямился, неспешно привалился к спинке кресла и выпустил тонкую струйку дыма в углубление для лампочки над своей головой. — Восемь лет. Восемь годочков как один день — если подсчитать всё мои поездки.

— В одной стране?

— Ну, не совсем, — сказал Бремпонг. — И время от времени я возвращался домой. Но вообще-то я жил главным образом в Англии. Эту страну, — добавил он со смешком, — я знаю как свои пять пальцев.

— И вам легко возвращаться домой?

— А что тут трудного? Впрочем, я вас понимаю. Конечно, необходимо как следует подготовиться. Кое-что дома просто невозможно купить. Перед поездкой домой я запасаюсь всем, что мне нужно, — костюмы там и прочее. Это же очень просто. Сейчас, например, я приобрел две прекрасные машины. Германские. Новенькие, только что с завода. Я отправил их домой. Морем.

Баако глянул вверх, на покатый потолок салона.

— Видите эту штуку? — Бремпонг вынул зажигалку. — Найдете вы в Гане что-нибудь подобное? У меня верный глаз. Я купил ее в Амстердаме, прямо в аэропорту. Ох, и хороши же там магазины, в Амстердаме. А какие там магнитофоны! Я купил себе один, в прошлом году, и он до сих пор работает как часы. — Бремпонг снова откинулся на спинку кресла, и его голос смягчился до певучего полушепота: — Надо только знать, за чем охотиться, когда вам удается вырваться за границу. А иначе вернешься как дурак, с пустыми руками, и вся поездка гиене под хвост. — Неожиданно в тенористом полушепоте Бремпонга зазвучали визгливые ноты: — Но если вы хорошо подготовились к возвращению, тогда вам беспокоиться не о чем.

— Боюсь, что я плохо подготовился, — сказал Баако.

— Вы что — ничего с собой не везете?

— Ничего. Я ведь там учился.

— Ну… — На губах Бремпонга играла неопределенная Улыбка. — Вы же закончили ученье?

— Да, в июне.

— Июль, август… Два месяца. Быстро вы собрались. Что-нибудь неотложное?

— В общем-то, нет. После получения диплома я занимался в семинаре. Он кончил свою работу на прошлой неделе.

— В семинаре?

— Ну да.

— Вы… — Бремпонг неуверенно помолчал, — инженер?

— Это был семинар для профессиональных писателей и режиссеров, — сказал Баако.

— Ну да, ну да. Понятно, понятно. Кино и всякая такая штука. — Бремпонг улыбнулся. — А вы писатель или режиссер?

— Я пишу, — сказал Баако. — Думаю, что я писатель. Надеюсь по крайней мере.

— Значит, вы будете писать романы для кино?

— Вернее, сценарии.

— Для Ганской телекорпорации?

— Да.

— Телекорпорация… — Бремпонг задумчиво посмотрел в иллюминатор. — Неплохое местечко. Там можно высоко взлететь, очень высоко. Вы Асанте Смита знаете?

— Только понаслышке.

— Он ведь не старик. Да что там не старик — он совсем молодой. Лет на пять старше вас. Вам сколько?

— Двадцать пять.

— Ну, может, лет на шесть, на семь. Короче, он совсем молодой, этот Асанте Смит. И вы ведь знаете — он уже директор корпорации.

Баако негромко рассмеялся:

— Ну, я не мечу в директора корпорации.

— Конечно, не сразу, — сказал Бремпонг. — Но через несколько лет, знаете ли… Вот именно, через несколько лет. — Задумавшись, он машинально ткнул окурок сигареты в маленькую пепельницу на подлокотнике кресла. Однако окурок не потух, и тонкая струйка дыма, чуть покачиваясь, протянулась к потолку. Внезапно самолет провалился в воздушную яму, но сразу же выправился. — Да, конечно, — проговорил Бремпонг, — Асанте Смит, он разбирается в людях, й умен, очень умен. Один из его друзей-собутыльников раз проговорился, что Асанте самый ловкий восхвалитель начальства во всей Гане. И он прав, этот его друг. А главное, Асанте не теряется при смене начальства. Он может петь хвалу кому угодно — только бы тот был там, «на верхах».

Бремпонг довольно усмехнулся, и Баако, не удержавшись, расхохотался:

— Да, хорош друг.

— Вот и я говорю, — согласился Бремпонг. — Но ведь иначе-то все равно нельзя. Надо разбираться в людях. А большие люди — они ох как нужны. Те, которые наверху и которые могут сказать кому нужно: «Сделай то-то и то-то для моего парня».

— Словом, вы советуете мне обзавестись высоким покровителем, и поскорее? — спросил Баако.

— Вы вот смеетесь. А скоро сами убедитесь. Впрочем, у вас-то ведь есть работа.

— Нету.

— Что-о-о?

— Пока у меня нет работы, — сказал Баако. — Но, разумеется, сразу же по приезде я обращусь в телекорпорацию.

— А вот это уже ошибка, — сказал Бремпонг с раздраженной участливостью, почти неприязненно. — Серьезная ошибка. Вы поставили себя в очень трудное положение.

— Не понимаю, что я, собственно, мог сделать. У меня есть диплом… в крайнем случае они могут проверить мою квалификацию.

— Не о том речь. Вы, видно, многого не знаете. Например, тех, от кого зависит прием на работу. Я-то их хорошо изучил. Будь вы иностранцем, белым — тогда другое дело. Тогда бы вы без всякой квалификации прекрасно устроились. — Бремпонг протяжно вздохнул. — Но вы, такой же черный, как и они, уважения от них не дождетесь. Вот увидите.