Оскал дракона - [55]

Затем он нахмурился и вытер ладонью волнистую мокрую линию со стола, магию словно рукой сняло.

— Никто не обрадуется, увидев на реке ваш драккар, — добавил он. — На западном берегу стоят крепости Оттона Саксонского, и он может подумать, будто это я вас послал, чтобы доставить ему неприятности. На восточном берегу — крепости полян, которые подумают то же самое.

— Но дальше вы все равно не продвинетесь, — радостно добавил Льот, — потому что там живут другие племена, они просто вас сожрут.

Наступило молчание, затем Паллиг откашлялся и развел руками.

— Но у меня есть другое предложение, — заявил он, сияя. — Я бы не хотел, чтобы вы отплыли отсюда, не отдохнув как следует, так что приглашаю тебя и молодого Олафа Трюггвасона пировать вечером в моем доме.

Я согласился и улыбнулся, что было нелегко — в последнее время мне чаще приходилось хмуриться. Высокомерие братьев Токесонов, головоломка с освобождением Стирбьорна, а самое худшее — мысли о полянах, которых братья презрительно называли полами. А если они обнаружат мазурскую девочку, ведь они думают, она находится в заложниках в чужой стране при дочери их князя?

Я не раз удивлялся тому, что услышал Вуокко, ударив в свой барабан, ночью, сразу после пира, который задал конунг Эрик в честь возвращения своего сына. Морской финн появился из темноты, словно ночной кошмар, когда мы с Финном пробирались сквозь тьму к ярлу Бранду.

— Я ударил в барабан, и он ответил мне, — сказал Вуокко простуженным голосом. — Он велел тебе взять с собой мазурскую девочку.

Вряд ли даже руны сказали бы мне больше, но тем не менее, в ту же ночь я направился к Сигрид, хотя мне было неудобно признаться ей, что так повелел барабан Морского финна, и попросил ее отпустить со мной Черную Птицу, чье настоящее имя — Черноглазая. Сигрид, конечно же, догадывалась, насколько мазурская девчонка ценна для ее отца, а также знала, куда я направлюсь, но тем не менее отдала мне девчонку, сказав, что отпускает ее за потерю родильного стула.

Сейчас Черная Птица находилась на «Коротком змее», словно груз, и впивалась в мои мысли, как сломанный ноготь. Когда мы вернулись обратно на корабль, Финнлейт и Алеша покрикивали на людей, загружающих припасы.

Побратимы столпились вокруг, желая услышать, кто и что говорил, поэтому я рассказал им все.

— Давайте проучим этих болтунов Йомсов, сейчас же, — прорычал великан-свей по прозвищу Асфаст, как только я закончил.

— Сожжем их, — проворчал Абьорн, — как Льот сжег Гестеринг.

— Но Льот не жег Гестеринг, — уточнил Рорик Стари. — Это сделал Рандр Стерки.

Все загалдели, раздавались призывы атаковать, пустить им кровь и все сжечь. Также звучали предложения отправиться вверх по реке, но единичные, воины привыкли ходить в морские набеги и видели для себя мало выгоды на реке.

В конце концов я указал им, достаточно прямолинейно, единственный курс.

— У нас есть два дела. Первое — освободить Стирбьорна для конунга Эрика.

Финн фыркнул, но промолчал, ведь только мы с ним знали, что Стирбьорна еще нужно и прикончить, так хотел ярл Бранд, но пока мы оба не понимали, как это сделать. Все равно что из квадрата сделать круг.

— Второе — мы отправляемся за моим фостри, — добавил я, — это дело чести и моего доброго имени. Вы последуете за мной, иначе нарушите клятву Обетного Братства. Единственный способ избежать этого — кто-то из вас должен бросить мне вызов, и тогда, возможно, он станет ярлом вместо меня.

После этого все замолчали, стало так тихо, что все могли услышать стук моего сердца. От мысли, что кто-то из них вызовет меня на поединок ради обладания увенчанной драконьими головами гривны ярла, оно бились словно птица. Слава — обоюдоострый меч, державший их на расстоянии вытянутой руки, потому что ярл Орм в одиночку убил белого медведя, убил чешуйчатых троллей, победил противника на хольмганге одним ударом, а совсем недавно сражался и убивал берсерков.

Пока все угрюмо молчали, размышляя об этом, широколицый ворчун Гудмунд мрачно заявил:

— Паллиг не хочет, чтобы мы пошли вверх по реке.

— И что? — Рыжий Ньяль сплюнул, раздувая огонь. — Кто такой Паллиг Токесон, чтобы указывать Орму Убийце Медведя и Обетному Братству, куда они могут идти, а куда нет?

— Он породнился с Харальдом Синезубым, — звонко произнес Воронья Кость. — Девушка, которую он взял в жены и которая родила ему сына, сказала мне, что она дочь Синезубого, сестра Свейна, а эти люди присутствовали на пиру у Эрика.

Он оглядел изумленные лица, а затем перевел невинный взгляд на меня, и теперь я понял, чем он занимался, пока я разговаривал с братьями, ведь со стороны могло показаться, будто молодой Олаф просто перемигивался с девушками.

Синезубый — человек, с которым приходится считаться, как и заметил Гудмунд. Финн выругался и заявил, что и раньше не обращал внимания на Синезубого, нападал на его корабли, убивал его людей, и ему за это ничего не было. Услышав это, воины радостно закричали, они поняли — мы пойдем вверх по реке, несмотря ни на что.

И тут Онунд откашлялся, как всегда перед тем, когда собирался сказать что-то важное, и все затихли, ожидая, что горбун каких— то речей про корабельные дела, но оказались неправы.