Осиянная Русь - [2]

Два гордых лебедя скользят

По озера любви

Старинным водам.

Никто из нас не виноват,

Никто из нас не виноват,

Что есть еще любовь

Под небосводом.

2002

Я вдыхаю вино кабаков…

Я вдыхаю вино кабаков

И рассыпчатость жизни приемлю,

Когда третий берешь полуштоф,

Покидаешь вдруг грешную землю.

Каждый что-то свое пропивал,

Разбавляя грехи алкоголем,

Находил, но не то, что искал,

И лечил, но не то, чем был болен.

Льется хмель, и цыгане, как встарь,

Подправляют заблудшие души.

И напротив аптеки фонарь

Светом ссыт в потемневшие лужи.

Наливают уже не спросясь,

Видно, чуют, что меры не будет.

Кто-то плачет, неловко крестясь,

И трясутся цыганкины груди.

Наступает похмельный рассвет,

На душе же пока не светает.

Мне узнать бы заветный ответ,

Но Господь его, видно, не знает.

Я вдыхаю вино кабаков,

И душа уж смердит перегаром…

Мне под водку – подайте стихов,

Чтоб душа не пропахла задаром.

2002

«Над засеянной инеем пашнею…»

Над засеянной инеем пашнею

Пролетают опять журавли.

И, наверное, что-нибудь важное

Рассказали бы, если могли.

Рассказали б, как сверху вам видится

Неуютная серая Русь.

И удастся ли нам еще свидеться,

Сам надолго-то я задержусь?

Или скоро тоской журавлиного

Полетит вслед за вами душа…

Старый клен за зардевшей рябиною

Все ухаживал, кроной дрожа…

Скоро клин растворится, как в озере,

В синем небе моей стороны…

Перепаханы жизни бульдозером

Без особенной чьей то вины.

Ветер сносит родное курлыканье,

Лишь молитву б мою не сносил.

Жизнь промчалась с присвистом

и гиканьем,

И пришпорить её нету сил.

2002

Старая церковь

Старая церковь

На косогоре

Вдруг из-за леса видна.

Словно старушка,

Плача от горя,

Тихо застыла одна.

Колокол было

Подняли снова.

Только вот нет звонаря.

Чья-то девчушка

В скромном уборе

Молится у алтаря.

Летом репейник

Стены облепит,

Некому чистить тропу.

Купол облезлый

В душу не светит

Добренькому попу.

Старая церковь

На косогоре,

Сколько ты помнишь молитв?

В вечном российском

Тихом укоре

Старое сердце болит.

Словно прощая

Одурь в народе,

В память о тех и других —

Светится церковь

На косогоре,

Нам отпуская грехи.

2002

Моя Родина

Зарядила осенняя хлябь,

И не слышно родного курлыканья.

Русских душ мутноватая рябь

Расплескалась в кабацкое тыканье.

А берёзки ведут хоровод,

Притаившись у самой излучины.

И спивается здешний народ,

Позабыв то, что Богом поручено.

А я выйду босой

Насладиться росой,

По-над речкой туман расстилается.

Эх ты, край мой родной,

Я тобою – живой,

Здесь Россия моя начинается.

Я вдыхаю прохладу полей

И надежду, что все еще сладится.

От исконных российских корней

Журавлям, как и мне, не избавиться.

Пусть печальна моя сторона,

С серой болью навеки повенчана,

Ты свое получила сполна —

Значит, Богом за что-то отмечена.

А я выйду босой

Насладиться росой,

По-над речкой туман расстилается.

Эх ты, край мой родной,

Я тобою – живой,

Здесь Россия моя не кончается.

2002

Журавли

Черный клин разрывает мне душу курлыканьем,

Никогда не смогу я расстаться с тобой.

Сердца взрыв отмеряет венозное тиканье,

Я стою с запрокинутой вверх головой.

А надежды мои с журавлями уносятся,

И грехи спину горбят пониже к земле.

Словно пар от земли, все молитвы возносятся,

Я стою по колено в любовной золе.

Черный клин, как жгутом, перевяжет артерию

Голубого пространства над русской землёй.

Я клянусь чем могу, что я верую, верую,

Только дай ей остаться навеки со мной!

Что утрачено, то не вернешь и молитвою,

Моя женщина, ты не утрачена, нет!

Рассекает косяк небо черною бритвою,

Оставляя в душе окровавленный след.

Журавли, журавли,

Вы спасти не смогли обреченного,

В бирюзовой дали

Превращаясь в пернатый комок…

Журавли, журавли

Криком сердце сожгли невлюблённое,

И о вас, журавли,

Спотыкается мёртвый зрачок.

2003

«Отрыдала уж свое тальянка…»

Отрыдала уж свое тальянка,

С теплых яблонь облетел туман…

Как любить с душою наизнанку,

Как прожить с тоскою пополам?

Улетела молодость, как птица

Из впустую свитого гнезда,

Певчих лет живая вереница

Не вернется больше никогда.

Никогда не сбудется, что снилось

Мне в коротких августовских снах,

Не вернуть того, что отлюбилось,

Как траву в покошенных лугах.

Что же делать, кто-нибудь подскажет,

Чтоб куда-то сердце преклонить?

В стороне невыпесненной нашей

Я хотел бы тополем застыть,

Чтоб смотреть окрест, не узнавая

Этих мест, ни кладбищ, ни людей,

Сердцем потихоньку остывая

На ветру от зябнущих полей.

Суждено ли песне стать последней,

Упорхнув нечаянной строкой,

Скромную отслужит мне обедню

Над отцветшей русой головой.

Даровал ты петь, спасибо, Боже,

Только я сорвался налету.

Для другого пусть, уже моложе,

Нарядятся яблони в фату.

2003

Черный Ангел

Черный Ангел летит, Черный Ангел!

Трубы воют. Палач молодой.

В пятки прячутся души-подранки —

«Не за мной! Не за мной! Не за мной!!!»

Ужас слепит довольные лица,

И сверкает на солнце топор.

Черный Ангел, к чему торопиться, —

Не убийца же я и не вор.

И, обкатанный в сольных концертах,

Кат красиво берет на плечо…

Черный Ангел, ты вечно из первых,

Кто в затылок глядит горячо.

Я себя и казню, и калечу

За все зло, что тебе причинил.

Черный Ангел отравою лечит

Все, что счастием я отравил.

2003

«Застыла девушка-берёза…»

Застыла девушка-берёза

В простой российской красоте.

Омыв рубцы на бересте,

Дождем текут девичьи слёзы.

С тобой мне так неодиноко