Осирис - [5]

– И что же он предпримет? Он ведь не выглядит суперменом…

– Не говори глупостей. Он путешествует под именем доктора Герштейна, моего личного врача. Мориба, смотри, чтобы его случайно не убили!

– Мои люди вряд ли кого-нибудь застрелят по неосторожности, – заверил его Мориба. – Если ты успокоился, я с удовольствием пойду опять на работу. Не могу себе позволить сидеть здесь и держать твою руку. – Он встал, чтобы попрощаться.

– Ты пойдешь далеко, – прошептал Ломо.

– Может быть, – согласился с ним шеф полиции. – Ты не должен волноваться о своей личной безопасности. Хотя народ тебя не любит, но меня он ненавидит, и поэтому тебя не убьют хотя бы из-за того, что я приду на смену тебе. Это должно тебя утешить.

И Ази Мориба покинул президента.

В субботу, 11 июля, «боинг» рейс 101 стоял на взлетной полосе лондонского аэропорта Хитроу. Пока командир корабля ждал разрешения на взлет, его четыре двигателя поднимали облака пыли. Самолет в Саламба никогда не был заполнен полностью. Но сегодня утром на борту было больше пассажиров, чем обычно: шотландская сборная по футболу вместе с запасными игроками, тренером и обслугой заняла все места в середине самолета. В стороне сидел Курт Леве, низенький, полный человек с дипломатом. Он углубился в немецкую медицинскую газету. Вблизи расположился Луи Халефи, который тоже листал газету. Так как прямого рейса из Парижа в Саламба не было, он вынужден был лететь из Лондона. Курт Леве не обращал внимания на француза, сосредоточив внимание на группе немцев, которые сидели впереди. Это были мужчины лет тридцати с неброскими лицами, но крепкого телосложения. Они мало говорили и выглядели настороженными. Леве осведомился у красивой черной стюардессы, знает ли она, кто эти люди.

– Я слышал, как один из них говорил по-немецки, а я тоже немец, – объяснил он. – И подумал, не летят ли они на ту же конференцию, что и я.

– Это маловероятно, – улыбнулась она. – Это военные советники, приглашенные президентом Ломо муштровать армию Саламба.

Леве проглотил информацию и нашел подозрительным, что Ломо не предупредил его о полете военных советников в одном с ним самолете. Они показались ему неприятными попутчиками, и он, конечно, не упустит их из виду. Остальные пассажиры были мужчины и женщины, которых всегда можно встретить на летных линиях: жены, которые летели к своим мужьям, деловые люди, служащие.

Одина пассажирка привлекла особое внимание Леве. Это была необычайно красивая девушка, которая сидела среди мускулистых футболистов. Сандре Митчелл не было еще и двадцати, и это был ее первый такой длительный полет. Она была подругой футбольной звезды Дональда Мак-Фея, сидевшего рядом с ней. Он был очень горд, так как никто из команды не взял с собой жену или подругу. Сандра отправилась в путь не затем, чтобы воодушевлять своего друга или больше понравиться ему. Она была певицей, и ее пригласили на несколько гастрольных концертов в Африку. Время шло. Они все еще ждали разрешения на взлет.

– Волнуешься? – спросил Дональд и сжал ее руку.

– Я не знаю ничего о Саламба, но готова спорить: там все не так, как в Инверклайде, – ответила Сандра.

Они познакомились три месяца тому назад в Инверклайде, где она выступала в клубе «Блю Сирен» – единственном очаге света в маленьком грязном городишке между заброшенными угольными шахтами и сталелитейными заводами долины Клайда. Времена были тяжелыми, и люди искали приюта, где они могли бы расслабиться, слушая музыку, где было бы светло и весело. Билл Обен арендовал заброшенный паб пивоварни и создал клуб «Блю Сирен». Конечно, это был не Лас-Вегас. В одном зале подавали пиво и сандвичи с ветчиной. Там царили нравы рабочей среды. В ресторане же подавали приличную еду с французским вином, там танцевали и развлекались. Вскоре клуб «Блю Сирен» стал процветать. При малой конкуренции в Инверклайде этому никто не удивлялся.

Альтернативой был только клуб футболистов. И хотя футбольный клуб высоко ценился в глазах его фанатов, между ним и «Блю Сирен» не было соперничества: первый привлекал посетителей днем, а второй – ночью.

Сандра живо вспомнила тот вечер. Шел дождь. Когда распахнулась дверь ресторана, она как раз расстегивала свой дождевик. Казалось, вечер будет спокойным, за столиками сидело не больше 12 человек, а на танцевальной площадке никого не было. Она поднялась наверх, в гардеробную, и надела черное с блестками шифоновое платье и посеребренные туфли в стиле пятидесятых годов.

Сандра не была старомодной. Живая голубоглазая блондинка, которую интересовали тяжелый рок и роликовые коньки, она знала, что любит публика и чего не любит. Слишком много девушек пытались петь под гитару новейшие шлягеры, но Сандра была себе на уме. Догадываясь, что ей не стать второй Анни Леннокс, она сохраняла свою внешность фарфоровой куколки и пела чувствительные блюзы и зонги.

Когда в тот вечер Билл постучал в дверь и напомнил о ее выступлении, она взяла саксофон, поправила прическу, посмотрелась в зеркало и, довольная собой, поспешила вниз.

Оба официанта сновали между столиками и не обращали на нее внимания. Позади стоял рояль, рядом – ее микрофон. Фредди Хоукинс, пианист, наигрывал мелодию. Она посмотрела на публику. Это были постоянные гости: деловые люди, которые заключали сделки, какие-то торговцы, которые, вероятно, праздновали здесь день рождения. За одним столиком сидели четверо молодых мужчин, которые не вписывались в общую картину. «Как они попали сюда?»– подумала Сандра, готовясь к первой песне.