Осип Мандельштам. Сочинения - [38]

Я с невысокого пригорка

Опять присматриваюсь к ней.

Бывают искренние вкусы,

И предприимчивый моряк

С собой захватывает бусы,

Цветные стекла и табак.

Люблю обмен. Мелькают перья.

Наивных восклицаний дождь.

Лоснящийся от лицемерья,

Косится на бочонок вождь.

Скорей подбросить кольца, трубки -

За мех, и золото, и яд;

И с чистой совестью, на шлюпке,

Вернуться на родной фрегат!

Июнь 1913

Песенка

У меня не много денег,

В кабаках меня не любят,

А служанки вяжут веник

И сердито щепки рубят.

Я запачкал руки в саже,

На моих ресницах копоть,

Создаю свои миражи

И мешаю всем работать.

Голубые судомойки,

Добродетельная челядь,

И на самой жесткой койке

Ваша честность рай вам стелет.

Тяжела с бельем корзина,

И мясник острит так плотски.

Тем краснее льются вина

До утра в хрусталь господский!

1913

Летние стансы

В аллее колокольчик медный,

Французский говор, нежный взгляд -

И за решеткой заповедной

Пустеет понемногу сад.

Что делать в городе в июне?

Не зажигают фонарей;

На яхте, на чухонской шхуне

Уехать хочется скорей!

Нева – как вздувшаяся вена

До утренних румяных роз.

Везя всклокоченное сено,

Плетется на асфальте воз.

А там рабочая землянка,

Трещит и варится смола;

Ломовика судьба-цыганка

Обратно в степи привела...

И с бесконечной челобитной

О справедливости людской

Чернеет на скамье гранитной

Самоубийца молодой.

<Июнь?> 1913

Американ бар

Еще девиц не видно в баре,

Лакей невежлив и угрюм;

И в крепкой чудится сигаре

Американца едкий ум.

Сияет стойка красным лаком,

И дразнит сода-виски форт:

Кто незнаком с буфетным знаком

И в ярлыках не слишком тверд?

Бананов груда золотая

На всякий случай подана,

И продавщица восковая

Невозмутима, как луна.

Сначала нам слегка взгрустнется,

Мы спросим кофе с кюрассо.

В пол-оборота обернется

Фортуны нашей колесо!

Потом, беседуя негромко,

Я на вращающийся стул

Влезаю в шляпе и, соломкой

Мешая лед, внимаю гул...

Хозяйский глаз желтей червонца

Мечтателей не оскорбит...

Мы недовольны светом солнца,

Теченьем меренных орбит!

<Не позднее июня> 1913

Египтянин

(Надпись на камне 18-19 династии)

Я избежал суровой пени

И почестей достиг;

От радости мои колени

Дрожали, как тростник.

И прямо в полы балахона,

Большие, как луна,

На двор с высокого балкона

Бросали ордена.

То, что я сделал, превосходно -

И это сделал я!

И место новое доходно

И прочно для житья.

И, предвкушая счастья глянец,

Я танцевал не зря

Изящный и отличный танец

В присутствии царя.

По воздуху летает птица.

Бедняк идет пешком.

Вельможе ехать не годится

Дрянным сухим путем.

И, захватив с собой подарки

И с орденами тюк,

Как подобает мне, на барке

Я поплыву на юг.

1913

Египтянин

Я выстроил себе благополучья дом,

Он весь из дерева, и ни куска гранита,

И царская его осматривала свита,

В нем виноградники, цветник и водоем.

Чтоб воздух проникал в удобное жилье,

Я вынул три стены в преддверьи легкой клети,

И безошибочно я выбрал пальмы эти

Краеугольными – прямые, как копье.

Кто может описать сановника доход!

Бессмертны высокопоставленные лица!

(Где управляющий? Готова ли гробница?)

В хозяйстве письменный я слушаю отчет.

Тяжелым жерновом мучнистое зерно

Приказано смолоть служанке низкорослой,

Священникам налог исправно будет послан,

Составлен протокол на хлеб и полотно.

В столовой на полу пес, растянувшись, лег,

И кресло прочное стоит на львиных лапах.

Я жареных гусей вдыхаю сладкий запах -

Загробных радостей вещественный залог.

1913 (1914?)

***

Пусть в душной комнате, где клочья серой ваты

И склянки с кислотой, часы хрипят и бьют,-

Гигантские шаги, с которых петли сняты,-

В туманной памяти виденья оживут.

И лихорадочный больной, тоской распятый,

Худыми пальцами свивая тонкий жгут,

Сжимает свой платок, как талисман крылатый,

И с отвращением глядит на круг минут...

То было в сентябре, вертелись флюгера,

И ставни хлопали,– но буйная игра

Гигантов и детей пророческой казалась,

И тело нежное то плавно подымалось,

То грузно падало: средь пестрого двора

Живая карусель, без музыки, вращалась!

Апрель 1912

Спорт

Румяный шкипер бросил мяч тяжелый,

И черни он понравился вполне.

Потомки толстокожего футбола -

Крокет на льду и поло на коне.

Средь юношей теперь – по старине

Цветет прыжок и выпад дискобола,

Когда сойдутся в легком полотне,

Оксфорд и Кэмбридж – две приречных школы.

Но только тот действительно спортсмэн -

Кто разорвал печальной жизни плен:

Он знает мир, где дышит радость, пенясь...

И детского крокета молотки,

И северные наши городки,

И дар богов – великолепный теннис!

1913 – 1914

Футбол

Телохранитель был отравлен.

В неравной битве изнемог,

Обезображен, обесславлен,

Футбола толстокожий бог.

И с легкостью тяжеловеса

Удары отбивал боксер:

О, беззащитная завеса,

Неохраняемый шатер!

Должно быть, так толпа сгрудилась,

Когда, мучительно жива,

Не допив кубка, покатилась

К ногам тупая голова.

Неизъяснимо лицемерно

Не так ли кончиком ноги

Над теплым трупом Олоферна

Юдифь глумилась...

1913

Второй футбол

Рассеян утренник тяжелый,

На босу ногу день пришел;

А на дворе военной школы

Играют мальчики в футбол.

Чуть-чуть неловки, мешковаты -

Как подобает в их лета,-

Кто мяч толкает угловатый,

Кто охраняет ворота...

Любовь, охотничьи попойки -

Все в будущем, а ныне – скорбь

И вскакивать на жесткой койке,

Чуть свет, под барабанов дробь!

Увы: ни музыки, ни славы!