Гуржий тоже увидел бандита. Машина перевалила кювет и пошла в поле, вскидываясь на комьях.
Белый не выдержал. Пуля тонко пропела в стороне. Во тьме полыхнул язычок огня.
— Не в нас стреляет, — понял Выборный. — Бьет по фарам.
С дороги ударили в поле фары подошедших машин. Белый прыгнул в сторону, упал, перехватывая распаленное дыхание, выстрелил.
Выборный услышал, как впереди из тьмы снова ударил выстрел, затем другой. Звон стекла.
— Вперед! — прохрипел где-то рядом Горохов. Майор не видел его, но чувствовал, что он тут, близко. В эту минуту прямо в лицо гулко грохнул выстрел.
“Успел переползти”, — подумал майор. Над головой прошел вертолет, перекрывая все звуки своим гудением. От дороги в свете фар бежали люди. Выборный пополз вперед, подминая под себя реденькую траву.
Белый понял, что пришел конец. Отбросил в сторону портфель Вареника. Он лежал на черной земле за бугорком, оперев на него руку с пистолетом, и глядел в поле, где горели фары машин и откуда двигались на него люди. “На кой черт мне все эти деньги? Зачем они здесь, сейчас? Вот встать, сказать: “Возьмите все это, дайте мне уйти. Мне ничего не надо, только дайте уйти. Жить дайте”. Не дадут. Не отпустят. Что ж теперь? Ведь расстреляют, точно расстреляют, не помилуют. — Белый лежал и плакал: — Гады, отпустите, дайте уйти. Ведь жить-то как хочется! Я буду иначе жить. Я никого не трону. Я пустой весь. Возьмите все, только отпустите”.
Люди от дороги приближались. Вертолет обшаривал поле прожектором. Злая, смертельная жадность к жизни охватила Белого. “Врете все, ведь уйду, все равно уйду. Меня вы не возьмете, я вам всем покажу!” Он пополз, потом вскочил и побежал открыто, не таясь. Навстречу ему бежал человек. Белый поднял руку с пистолетом. Ему бросились в ноги, Белый упал, вскочил, пальнул, не оборачиваясь, и побежал дальше.
В этот момент сверху ударил свет. Вертолетчик засек наконец, завис над Белым.
…Он стоял недвижимо, глядя в ствол пистолета, когда набежали, вышибли оружие, рванули руки, заламывая за спину. Белый не сопротивлялся. Он клял себя за трусость, но одновременно снизу, от живота, поднималась в нем отчаянная, густым киселем — сладким и горячим, радость: жив, еще жив, хоть немножко еще да поживу…
Выборный стоял, стараясь унять дыхание. Вертолет светил сверху, хотя все уже кончилось, свет раздражал Сергея Сергеевича, ему казалось, что в темноте он быстрее отдышался бы. Кто-то шагнул вплотную, поднял руки. Выборный отстранился, испуганный этим движением, — он был еще весь напряжен. Человек дотянулся и обнял Сергея Сергеевича за шею руками.
— Не знаешь, за что? — сказал хрипло Горохов. — Он бы меня шлепнул, если бы ты его не подсек Что хочешь думай, вернее человек! у тебя не будет. Это я тебе здесь говорю!
журнал “Сельская молодежь”, № 9, 1977 год, №№ 1–4, 1978 год
