Ошибка ликвидатора - [11]

Я ответил, долго не думая:

— Волкодав.

— Привязка!.. — строго напомнил мне Дмитрий Евгеньевич.

Да, он был прав. Привязка ощущалась потому, что спецназовцев ГРУ и внутренних войск часто называют волкодавами.

— Привязка только в том, что у меня дома живет ирландский волкодав.

— Значит, двойная привязка. Как еще ирландских волкодавов называют, если уж тебе так хочется с собакой себя связать?

— Ивушка. Первые две буквы совпадают с названием породы.

— Вот и стань Ивушкой. Капитан Ивушка. Это звучит. Особенно без звания. Будешь просто курсант Ивушка. Ты ведь теперь снова курсантом сделался.

— Надо мной люди смеяться будут. Скажут, что баба. Или решат, что командирше нашей угодить хочу, под нее подстраиваюсь.

— Тогда будешь просто Ив. На французское имя похоже. У тебя, случаем, нет лягушачьих корней?

— Не заводил. Не уважаю кваканье.

— Вот и хорошо. Пусть будет Ив. Устроит?

Майор говорил настойчиво, и у меня не было причин отказываться.

— Согласен. Вполне устроит.

Группа, к которой мы присоединились, состояла из восьми человек. Майор Апухтин был здесь самым старшим во всех отношениях. Он оказался единственным, кто отзывался на имя-отчество, фамилию и звание. Все остальные, когда майор меня представил, назвали только свои позывные.

Из этого я сделал вывод, что майор Апухтин командует только учебным подразделением и не готовится участвовать в предстоящей операции. То есть он вообще держится в стороне от основной работы «сектора Эль».

Группа сидела на пригорке. Инструктор по снайпингу, немолодой старший лейтенант с впалыми щеками, поросшими седоватой щетиной, объяснял своим подопечным, как провести отстройку параллакса оптического прицела с помощью лазерного дальномера.

Я это все знал отлично, поскольку уже проходил такое обучение сначала на курсах повышения квалификации при Военно-дипломатической академии, потом на занятиях по снайпингу, организованному специально для командиров рот бригады. После чего я сам натаскивал по этой части командиров взводов своей роты, чтобы они, в свою очередь, обучали солдат.

Это значило, что знания у меня по данному вопросу были. Но я никак не показывал этого. Надо ли рисоваться, если сразу может возникнуть вопрос насчет того, где я эти знания получил? Как ими пользовался? Тогда откроется прямой, хорошо заметный след, ведущий к командиру роты спецназа ГРУ Максиму Викторовичу Онучину.

Потом начались практические занятия. Они проходили в группе, но индивидуально. Инструктор осматривал прицел на пистолете-пулемете каждого курсанта, проверял заводские и индивидуальные настройки и регулировки. Потом он указывал цель, расстояние до которой требовалось определить лазерным дальномером, и отстроить параллакс. После чего инструктор сам прикладывался к прицелу глазом, смещался вправо и влево, чтобы смотреть не напрямую. С помощью специального барабанчика, расположенного слева от трубки прицела, он делал такую настройку, какая требовалась в данном случае, и объяснял свои действия.

Я оказался единственным в группе, кто все сразу сделал правильно, практически идеально и предельно быстро.

Инструктор внимательно посмотрел на меня и спросил:

— Снайпером служил?

Я в ответ только отрицательно помотал головой.

— А где научился? — Данный вопрос был откровенной проверкой на вшивость.

Это я понял уже по тому, что майор Апухтин немедленно шагнул ко мне и остановился за моей спиной.

— Да так. Показывали знающие люди.

Этот ответ показался инструктору исчерпывающим. Больше вопросов не последовало.

Я сразу понял, что в «секторе Эль» соблюдение режима секретности ставится превыше всего. Может быть, даже боевой подготовки. Здесь не рекомендовалось делиться собственными знаниями и боевым опытом.

Это, на мой взгляд, было в корне неправильно. Раскрытие режима секретности возможно тогда, когда группа, выполняющая задание, провалится. При отсутствии должной подготовки такой вариант вполне возможен. Тогда вопрос сохранения тайны будет зависеть только от страха бойцов за свою семью, за то, что ее ждет.

Но ведь вариантов семейных отношений существует ровно столько же, столько и людей. Иной раз муж и жена люто ненавидят друг друга и не знают, как одному от другого избавиться. В этом варианте развития событий человек в состоянии даже умышленно подставить свою вторую половину. Но я понял, что мужчине очень сложно что-то понять там, где правит ум женщины. Да, это я про полковника Самокатову.

Однако главным и тут было то самое обстоятельство, которое я учитывал уже давно. Оно являлось реальным и обязательным во всех сложных жизненных ситуациях. Нельзя лезть со своим уставом в чужой монастырь! Тем более мне, человеку новому, только-только появившемуся здесь, не успевшему еще присмотреться и определить для себя, что здесь правильно, а что нет.

Эти наши дневные занятия завершились, как и полагается, учебной стрельбой. Здесь, даже при всем своем умении пользоваться оптическим прибором, я, к сожалению, не смог показать лучший результат. Конечно, я старался, точно выполнял все правила, но в итоге оказался только где-то в середине списка, хотя всегда считался отличным стрелком.