Осенняя жатва - [29]

В проеме над головой женщины появилась встревоженная физиономия Ника О’Ши. Руки детектива, упирающиеся в края люка, были вымазаны в чем-то темном.

В полной тишине обе лампы взорвались. Керринджер словно в замедленной съемке видела, как брызнули во все стороны сверкающие осколки стекла, а потом пришла темнота.

— Рэй! Рэй! — кричал откуда-то сверху О’Ши, его голос с трудом пробивался через ватную тишину. Лестница под ногами тряслась, словно в эпилептическом припадке. Рэй обеими руками вцепилась в перила. Сейчас она не взялась бы сказать, десяток ли ступеней под ней или бездонная пропасть. Перед глазами плавали зеленые пятна и больше ничего.

Керринджер медленно выдохнула сквозь сжатые зубы и сделала шаг наверх. Потом еще один. Потом ее подхватили подмышки две пары рук и помогли выбраться наверх. Под ногами противно чавкнуло, словно пол второго этажа был весь залит какой-то липкой дрянью. Пахло… Пахло знакомо.

Рэй уперлась ладонями в колени и попыталась перевести дыхание. Сквозь темноту и зеленые пятна медленно начали проступать очертания предметов и стен. Это нагромождение в центре — мельничные жернова, там дальше — тени колонн, поддерживающих потолок. Глаза Керринджер плохо различали предметы, но уже отчетливо видели движение. Тихо было так, словно вместе со слепотой Рэй еще и оглохла. Она не слишком много знала о мельницах, но старые каменные жернова, которые приводят в движение мельничные крылья, должны, обязаны были шуметь.

Керринджер потерла глаза тыльной стороной ладони, словно надеясь таким образом избавиться от пятен, мелькавших перед ними. К зеленым прибавились желтые и черные. Сквозь их хоровод женщина видела, как влажно поблескивает в свете единственной лампы что-то на полу.

— Дерьмо, — повторил О’Ши.

— Эту мельницу нужно разрушить до основания, — в голосе Гвинора звучало отвращение. — Вместе с основанием. Слишком. Много. Смерти.

Керринджер присела на корточки, мазнула пальцами по полу. Черное и липкое на пальцах стало темно-красным. Пахло старой кровью. Удивительно даже, что тяжелая вонь не била в ноздри сразу, а неразличимо висела в воздухе.

— Жернова сочатся кровью, — глухо сказал детектив.

— Стены тоже, — эхом откликнулся сид. И неожиданно с силой ударил кулаками о каменную кладку. — Да будь ты проклят, несчастный человеческий ублюдок.

— Эй, — негромко окликнул его О’Ши, — не надо трогать человеческих ублюдков.

Керринджер шумно втянула воздух сквозь зубы. Проверила револьвер в кобуре и пистолет за поясом. Ник О’Ши обошел жернова по кругу и встал рядом с ней. Рэй усмехнулась уголком рта: если что, она успеет его перехватить. Бывший морпех — не хрен собачий, конечно, но эти двое засранцев не устроят здесь драки.

— Он запер ее здесь, — голос Гвинора звенел, — в месте ее боли, в месте ее страха. Там, где убили ее мать. Эти стены до сих пор помнят смерть и кровь, а он запер ее здесь!

— Давайте ее вытаскивать, — Рэй снова потерла глаза, разгоняя пятна.

— Нам выше, — Гвинор устало повел по лицу ладонью. Движение получилось каким-то слишком человеческим.

— Я не вижу здесь другой лестницы, — ответил ему О’Ши

Когда-то давным-давно компания подростков, в которой болталась Рэй, облюбовала старую брошенную мельницу. И она отлично помнила, какой открывается вид на город из маленького круглого окошка почти под самой крышей. Должно быть, именно в этом окне она видела вчера лицо и золотые волосы. Залезть наверх дорогого стоило — скобы в стене были насквозь ржавыми, люк открывался с трудом.

— Тут должны быть в стене ступени, — сказала Керринджер. — По крайней мере, раньше были.

— Ничего не вижу, — детектив по кругу шел вдоль стены, почти касаясь ее пальцами. В какой-то момент Рэй показалось, что рука О’Ши скользнула между двумя металлическими скобами, но поручиться она не могла — зрение ее еще не восстановилось до конца.

Гвинор тихо присвистнул:

— Я мог бы сразу догадаться. — Он обернулся к Рэй: — У тебя есть соль? Или земля?

— Ага, — Керринджер кивнула. Соль и земля разрушают обманные чары.

— Что?.. — Ник недоуменно обернулся к ним.

— Курт недосаливает свои булки, — мрачно усмехнулась Керринджер, пытаясь отыскать во множестве карманов армейской жилетки пакетик с солью. Выудив его, наконец, она надорвала уголок, щедро сыпанула на ладонь соли, и с размаху кинула туда, где ей померещилась лестница. О’Ши едва успел отскочить в сторону.

Скобы действительно были вделаны в стену. Кто-то заметил ржавье на новый металл, но они остались там же, где их помнила Рэй, и люк над ними был точно такой же.

— Обмудок, — зло сказала Керринджер. — Заперто?

Мельница снова затряслась. Снизу, с первого этажа наползала темнота, воздух пах кровью и грозой. Рэй украдкой вытерла мокрые ладони о мокрые штаны. Часы в голове почему-то снова начали беспокойно отсчитывать минуты.

Детектив поставил ногу на первую скобу, ухватился рукой, подтянулся. Толкнул люк на пробу. Не оборачиваясь, сказал:

— Давай только без стрельбы. Или ты отстрелишь мне ухо, или я все-таки обгажусь с перепугу.

Тень улыбку тронула даже сжатые в линию жесткие губы сида.

— Я попробую, — проговорил он. — Это металл.