Осенняя скука - [10]

Перерабатывая повествовательный текст в пьесу, Некрасов стремится усилить социальную типичность действующих лиц и ситуаций. В романе "Три страны света" помещик Ласуков -- чудак, и этим объясняется его самодурство. Автор поясняет, что Ласуков "был своего рода эксцентрик, и скука одинокой жизни с каждым годом усиливала врожденную причудливость его характера" (ПСС, т. VII, с. 246). В пьесе "Осенняя скука" личность Ласукова и его поведение трактуются как типичные для среды провинциальных помещиков, как порождение крепостного права. Реплика Ласукова: "…и в кавалерии служили, и на балах танцевали ‹…› молодость прожили, силу пропили…" (см. выше, с. 172) -- лаконично характеризует его обычный для среднего дворянина жизненный путь.

Монолог Ласукова, отсутствовавший в тексте романа и открывающий пьесу: "Ну, завывает ~ Дождь, грязь, слякоть, ветер…",-- является экспозицией действия, определяет его обстановку. Глушь, полная изоляция, прозябание "вдали от центров просвещенья" -- таковы условия быта Ласукова, но и столичная жизнь, о которой мечтает невольный затворник, не намного содержательнее: "В Петербурге в Английском клубе, в Дворянском собрании теперь, я думаю, играют. И прекрасно делают",-- размышляет он (см. выше, с. 170). Эпизод жизни провинциального помещика ставится в связь с бытом дворянства в целом.

Оригинальность драматургического замысла пьесы состоит в том, что ее действие является мнимым и маскирует отсутствие событий и мучительное бездействие персонажей. Некрасов вводит в пьесу диалоги Ласукова с дворецким, кучером, портным, скотницей, и все эти сцены показывают запуганность слуг, сбитых с толку придирками барина, их полную апатию. О том же свидетельствует эпизод наказания повара, которому приказано кричать петухом под окном: криков этих не слышно из-за ветра и дождя, но он все же "отбывает" бессмысленное наказание. Повторяясь и варьируясь, через весь текст пьесы проходит один мотив: Ласуков дает своему казачку множество издевательских прозвищ, и на все эти клички мальчик безропотно отзывается. Сам Ласуков отдает себе отчет, что "леность" его слуг -- разумная реакция на их неразумное положение: "Дурак, ничего не знаешь!" -- кричит он мальчику-казачку, и тут же добавляет, после его ухода: "Славный мальчик! расторопный, умница, молодец!" (см. выше, с. 169). Эти реплики внесены в сцену при обработке, так же как следующее характерное признание Ласукова: "А ведь правду сказать, так и точно им больше делать нечего. Я один, а их у меня человек двадцать" (см. выше, с. 186).

Усиление антикрепостнической направленности пьесы по сравнению с исходным текстом романа соответствовало общей тенденции сборников "Для легкого чтения", которые составлял и редактировал Некрасов. Третий том сборника открывался антикрепостнической повестью Григоровича "Антон-горемыка", в нем были помещены обличительные произведения А. Печерского (П. И. Мельникова), М. Л. Михайлова. Даже А. А. Фет был представлен стихотворениями, изображающими народный быт или выдержанными в интонациях народной баллады и песни ("Метель", "Сядь у моря -- жди погоды", "Хижина в лесу").

"Осенняя скука" помещена в сборнике "Для легкого чтения" непосредственно вслед за стихотворением Тургенева "Один, опять один я. Разошлись…", которое напечатано без указания автора. Стихотворение это Некрасов впервые опубликовал в статье "Русские второстепенные поэты" с подписью "Т. Л." (С, 1850, No 1), указав, что оно очень ему нравится (см.: ПСС, т. IX, с. 201). Некрасов составлял сборник "Для легкого чтения" с любовью и вниманием. Несомненно, что включенной в него "Осенней скуке" он придавал известное значение как художественному произведению.

При жизни Некрасова "Осенняя скука" не шла в Петербурге и Москве, но, очевидно, была поставлена на сцене Воронежского театра. 3 декабря 1860 г. тайный советник М. Попов, на основании рапорта цензора Ив. Нордстрема подписал разрешение играть ""Осеннюю скуку. Деревенскую сцену, соч. Н. А. Некрасова" в Воронеже" (ЦГИА, ф. 780, оп. 1, 1860, No 37, л. 156). Пьеса должна была исполняться на сцене Воронежского театра в конце 1860--начале 1861 г. (см.: Учен. зап. Калинингр. гос. пед. ин-та, 1961, вып. IX, с. 51--52). Публикуя обнаруженное им цензурное дело о постановке "Осенней скуки" в Воронеже, А. М. Гаркави выдвинул вероятное предположение, что пьесу Некрасова порекомендовал поставить воронежским артистам А. Н. Островский, посетивший этот город в мае 1860 г. и с почетом встреченный его театральной общественностью (там же, с. 52).

Предположение А. М. Гаркави может быть косвенно подтверждено тем, что Островский использовал одно из прозвищ, которыми наделяет Ласуков в "Осенней скуке" своего казачка -- "Курослепов",-- в качестве фамилии персонажа комедии "Горячее сердце" (1869). Это обстоятельство может быть истолковано как свидетельство того, что Островский знал пьесу Некрасова.

В 1902 г. в бенефис М. Г. Савиной "Осенняя скука" была представлена в первый раз на сцене Александрийского театра о В. Н. Давыдовым в главной роли. Успех этой постановки определялся тем, что зрители и критики, оценившие драматургию Чехова, увидели в пьесе Некрасова предвестие "театра настроения" (см.: