Осенний квартет - [10]

Если хирург считался богом, то священники были служителями божьими чуть ниже чином, чем врачи-ассистенты. Первым к ней подошел интересный молодой капеллан-католик, провозгласивший, что всем надо время от времени отдыхать, хотя, судя по его виду, ему никакого отдыха не требовалось, и что если даже пребывание в больнице по ряду причин бывает тягостно, то все же иногда оно для нас как тайное благодеяние, ибо нет такой ситуации, которую нельзя было бы обратить себе на пользу, и поистине сказано, что нет худа без добра… Он продолжал все в том же духе, расточая свое ирландское обаяние, и Марсии не сразу удалось вставить слово и сообщить ему, что она не католичка.

— Ах, значит, вы протестантка! — Своей резкостью это слово ошеломило ее, привыкшую к словам менее определенным и более мягким — таким, как «вы принадлежите к англиканской церкви» или «вы англиканского вероисповедания». — Ну что ж, приятно было с вами побеседовать, — сдался он. — Протестантский священник скоро к вам придет.

Англиканский священник предложил ей приобщиться святых тайн, и, хотя она была не богомольная, предложение его приняла, отчасти из суеверия, а еще потому, что это как-то выделяло ее из всех, кто был в палате. Причастие получила еще только одна женщина. Прочие осудили помятый стихарь священника, удивлялись, почему он не носит нейлоновый или териленовый, и вспоминали своих священников, которые отказывались совершать обряд венчания и крестить в своей церкви, если родители младенцев не посещали церковных служб и были повинны во многом другом, что говорило о людском безрассудстве и о нехристианском поведении.

Конечно, в больнице, особенно в те дни, когда ее навещал священник, мысли о смерти сами собой приходили в голову, и Марсия задавала себе беспощадный вопрос: как же все будет, если она умрет, ведь близких родственников у нее нет? Пожалуй, похоронят на кладбище для бедных, если такое все еще существует, хотя оставшихся денег хватит на похороны, но, как знать, может, ее тело сунут в печь, а она никогда этого не узнает. Надо смотреть на все трезво. Правда, можно завещать некоторые свои органы на научные исследования или для пересадки. Эта последняя идея не оставляла ее, сочетавшись с мыслью о мистере Стронге, и она собиралась заполнить страницу в той книжечке, что ей выдали при поступлении в больницу. Собиралась, но так и не собралась, а к тому же операция прошла благополучно, и она не умерла. «Я не умру, но буду жить…» Есть такой стих, который тогда все вертелся у нее в голове. Теперь ничего такого она не читала и вообще не читала, но эта цитатка иногда вспоминалась ей.

Дожидаясь поезда в то утро, Марсия увидела надпись размашистыми заглавными буквами, накорябанную кем-то на стене платформы: «СМЕРТЬ АЗИАТСКОМУ ДЕРЬМУ». Она долго смотрела на нее, повторяя шепотом эти слова, точно стараясь понять их смысл. Они вызвали у нее еще одно воспоминание о больнице — воспоминание о человеке, который вез ее на каталке в операционный зал. Бородатый, красивый какой-то чуждой, благородной красотой, голова и стан закутаны в голубоватую кисею. Он назвал ее «милая».

Когда Марсия вошла в контору, все трое подняли на нее глаза.

— Вы, кажется, опоздали? — съязвил Норман.

Как будто его это касается, подумала Летти. — Сегодня утром в метро была задержка, — сказала она.

— Да, да! — подтвердил Норман. — Видели надпись на доске в Холборне? «Поезда задерживаются вследствие того, что на станции Хаммерсмит под колесами обнаружено неизвестное лицо». «Лицо» — так это теперь называется?

— Бедняга, — сказал Эдвин. — Иной раз задумываешься, почему происходят такие трагедии.

Летти промолчала, вспомнив, как она сама расстроилась в это утро. Та женщина когда-нибудь может оказаться под колесами. Летти никому не рассказывала об этом, но теперь решила рассказать.

— Н-да! — сказал Норман. — Вот вам недурной пример того, как человек проваливается сквозь сетку социального обеспечения.

— Это с каждым может случиться, — сказала Летти. — Но теперь нет причин, чтобы человек доходил до такого состояния. — Она взглянула на свою шерстяную юбку, не новую, но только что из чистки, отглаженную. Во всяком случае, не надо опускаться.

Марсия ничего не сказала, но взгляд у нее был, как всегда, какой-то странный.

Норман проговорил чуть ли не весело: — Что ж, и это нам всем предстоит. Во всяком случае, не исключена такая возможность — не удержит нас сетка социального обеспечения.

— Да перестаньте вы! — сказал Эдвин. — Прочитали, что кто-то умер от гипотермии, и теперь это у вас из ума нейдет.

— Скорее всего, мы умрем от голода, — сказал Норман. По дороге в контору он заходил в продуктовый магазин и теперь занялся просмотром покупок в хозяйственной сумке — пластиковом мешке несусветного узора и пестрой расцветки, намекающем на какие-то неожиданные черты его натуры, — сверяя свои расходы с чеком, выданным ему кассиром. — Хрустящие хлебцы — 16, чай — 18, сыр — 34, фасоль — маленькая баночка — 12, — подсчитывал он вслух, — бекон — 46, меньшей упаковки не было, копченая спинка устрицы, как это у них называется, но не лучшего качества. Казалось, могли бы заготавливать и в меньшей упаковке для одиноких, как вы считаете? А передо мной стояла женщина, так она заплатила двенадцать фунтов с лишним. Мне везет, всегда я стою у кассы вот за такими… — бубнил он.