Осенние рассказы - [48]

И кандидату выдавали значок.

В последний раз я встретил Рафика в майский день 1976 года. Я заканчивал девятый класс, и должен был отвезти какие-то ведомости в райком. Рафик прямой дорогой шел на заветную золотую медаль и очень положительные общественные характеристики. Он собирался поступать в Институт стран Азии и Африки, и, будучи сыном опального деятеля коммунистического движения тех самых стран, не сомневался в том, что туда поступит.

В тот день, в самом конце мая, прошел дождь, и от асфальта поднимался пар. Рафик стоял около киоска «Союзпечати» напротив Белорусского вокзала с еще одним парнем из десятого класса. Они жадно пили газировку и курили.

— Привет, какими судьбами! — Увидев меня, Рафик обрадовался и бросился обниматься. — Ну что, тебе еще год в школе трубить, а я вот, оттрубил свое, выхожу на большую дорогу.

— Ты в Азию и Африку поступаешь? — спросил я.

— Точно, — Рафик улыбнулся. — А Коля в МИМО. Вернее, мимо…

— Типун тебе на язык, — нервно сказал Коля. Лицо у него было бледным.

— Да не нервничай ты так. Я вот уверен, что поступлю. Зачем нервничаешь, зачем кровь себе портишь? Райком сегодня характеристики подписал, а значит у нас с тобой путевка в жизнь.

— Все у тебя просто. У меня батя обычный рабочий, не то, что у тебя, революционер…

— Слушай, да разве в этом дело? Надо быть уверенным в себе, в идеологии. Ты пойми… — От Рафика пахло потом, бензином, даже желтое пятно на его белой рубашке смотрелось изящно.

Я снова ощутил эту странную восточно-родственную ауру и вдруг увидел, как прочно Рафик стоит на земле. Ноги его, слегка искривленные, будто вросли в асфальт, воротничок белой рубашки выгодно контрастировал со смугловатой кожей. Дымок «Явы» окутывал его будто фимиамом. Казалось, Рафик наслаждается каждой затяжкой, каждым глотком газировки из автомата, каждой секундой жизни, и чувствует себя ее хозяином.

— Вот, возьми, почитай газеты, — Рафик сунул мне в руку пухлую пачку пахнущих типографией бумажных листков. — Здесь все, что должен знать и каждый день впитывать. Вся информация, все новости. Прочитал передовицы — и подкован. И главное — знаешь, что и кому говорить, — он подмигнул мне.

Рафик поступил в Университет, в тот самый Институт стран Азии и Африки, а Коля в МИМО провалился. Больше мы не встречались, и траектории наши разошлись на много лет.

* * *

Двадцать восемь лет спустя я прилетел в Москву на неделю и носился по делам, лишь изредка бросая торопливые взгляды на город.

Я уже не помню толком, зачем мне нужно было выскочить на площадь около Белорусского вокзала, бесконечный эскалатор как и много лет назад пах машинным маслом. В вестибюле метро я вздрогнул от знакомого голоса. А потом увидел и его обладателя. Облысевший Рафик стоял около книжного лотка и был похож на гоблина.

— Новая серия «Убийцы без жалости», — завывал Рафик, как муэдзин с минарета. — Уникальный детектив, крутой сюжет, менты без страха и упрека. Покупайте, господа. Свежие газеты. Певицы «Тату» участвовали в оргии с Киркоровом — сообщает «Комсомольская правда». Коммунистов уже нет, но газета «Правда» пишет только правду.

— Рафик, — в голове у меня все перевернулось. — Рафик?

— А тебя легко узнать. — Рафик даже бровью не повел, как будто не было четверти века с лишним. — Какими судьбами? — Уникальные сексуальные приключения Маркиза де Сада. Эротика семнадцатого века. Узнайте, что творили ваши прабабушки! — Извини, работа такая. Коммерция, — шепнул он доверительно.

— Я проездом, живу теперь далеко. Ты когда освободишься? Столько лет не виделись.

— Давай встретимся часиков в семь.

* * *

Странным был этот вечер в дыму торфяных пожарищ. Мы сидели в какой-то шашлычной, пили вино и рассказывали друг другу свою жизнь.

В жизни Рафика были: институт, война (он работал военным переводчиком в Афганистане), предательство, любовь и смерть. Потом — пустота. Вакуум. Мама умерла, жена ушла, дочка росла где-то во Франции.

Рафик оказался на улице. Но образование помогло — он подрабатывал экскурсиями и продавал иностранным туристам художественные альбомы в Третьяковке, даже скопил на квартиру.

На него наехали. Жизнь и квартира остались. И книжный лоток, купленный за хорошую взятку. Милиция иногда принимает его за чеченца, от нее приходится откупаться.

Я долго рассказывал ему про свои переезды и мытарства, хотя на фоне его судьбы они выглядели тускловато. Потом Рафик заказал бутылку коньяка. После третьей рюмки он задумался, начал тереть лоб и постукивать пальцами по столу.

— Рафик, все нормально? — спросил я.

— Я думаю. Я всегда думаю. Слушай, у меня идея. Помоги мне, а я помогу тебе.

— Какая идея?

— Значит так. Я газетами торгую. Газеты не все распродаются, остаются старые. Бесплатно. Тысячи экземпляров. А у вас там русских много, ты же рассказывал.

— Ну и что? — удивился я.

— Ну как же. У вас там сегодня и вчера перепутались. Газеты хоть недельной давности — все равно купят. По доллару, или меньше. Да даже по двадцать центов. Шесть рублей, ничего… Мы их выкидываем, а если получится будем реализовывать. Надо только придумать, как их к вам переправлять. Доход пополам, естественно.