Осененные гвардейским стягом - [20]

В одну минуту я пережил гамму разнородных чувств. Неудержимо захотелось курить. Я выдернул из пачки папиросу и наклонился к рулевому Ивану Суслову прикурить. Но в этот момент рядом громыхнул второй взрыв. Мостик обдало жаром. Суслов выронил спички и схватился руками за лицо.

— Санитара! — крикнул я.

Подбежавший санитар разжал руки Суслова, и мы увидели, что у него осколком выбит глаз. Санитар хотел было отвести Суслова в лазарет, но краснофлотец наотрез отказался покинуть пост. Перевязавшись, он твердым шагом направился к Петрову, у которого в это время что-то не ладилось с пулеметом. Вдвоем они устранили задержку и вновь открыли огонь. У меня не достало твердости отправить героев в лазарет. Хорошо, что в этот момент на помощь подоспел краснофлотец Александр Платонов. Он силой оттащил уже вконец обескровленного Петрова от пулемета и повел его на перевязку.

— Теперь можно, — согласился Петров, оглядываясь на залегшие немецкие цепи и на пулемет, возле которого оставался Суслов.

* * *

Наступил новый день. Было уже совсем светло, когда мы закончили выгрузку десанта и техники. Дальнейшее пребывание «Красного Кавказа» в порту становилось крайне рискованным. С минуты на минуту могла появиться авиация, а ведь мы стояли на якоре.

Конечно, наше положение не хуже меня понимал и командир отряда высадки капитан 1-го ранга Басистый. Он также с нетерпением дожидался окончания выгрузки, и как только последний десантник покинул борт «Красного Кавказа», Басистый отдал приказ об отходе из гавани.

Выбирать якорь некогда — это займет много времени, а у нас каждая минута на счету. Приказываю расклепать цепь. Жалко якорь, но ничего не поделаешь, обойдемся вторым.

Тяжело плюхнулась в воду якорь-цепь. Отданы швартовы, «Красный Кавказ» стал медленно продвигаться к выходу из порта. Всего два часа простояли мы в нем, но за это время экипаж покрыл себя неувядаемой славой.

Ближе и ближе портовые ворота. Еще несколько минут, и «Красный Кавказ» в открытом море. Невдалеке виден другой крейсер эскадры — «Красный Крым». Он стоит на якоре за бонами и ведет огонь по берегу. Выгрузка десанта с него еще продолжается — мимо нас то и дело проносятся катера-охотники с морскими пехотинцами на палубах.

Теперь подошло время для выполнения второй половины задачи — поддержки десанта артиллерийским огнем. На основную позицию мы шли малым ходом.

При выходе из гавани обнаружилось, что «Красный Кавказ» получил гораздо больше повреждений, чем мы предполагали, и управлялся с трудом. На корабле была разбита вся связь — все машинные телеграфы и переговорные трубы. Но выход был найден: команды с мостика в машину и на другие боевые посты передавались голосом по цепочке краснофлотцев. Конечно, это был тот случай, когда говорят, что на безрыбье и рак рыба, но лучшего ничего нельзя было придумать. Худо-бедно, а мы управлялись. Но насколько прочной окажется такая связь в случае налета авиации? Ведь теперь приказы идут с большим запозданием, а при «воздушном нападении дорога каждая секунда.

Вскоре нам довелось проверить гибкость новой системы управления. Вокруг «Красного Кавказа» вдруг поднялись водяные столбы и стали с грохотом рваться снаряды. Нас обстреливала тяжелая немецкая батарея, установленная на мысе Ильи. В ночном бою ее не подавили, и сейчас она осыпала нас градом крупнокалиберных снарядов. Мы с трудом уклонялись от попаданий.

Батарею необходимо было уничтожить, и дальномерщики, несмотря на повреждение приборов, принялись определять координаты батареи и готовить данные для стрельбы.

Время идет. Снаряды ложатся все гуще, а мои команды, кажется, никогда не дойдут до адресата.

— Вперед полный!

— Вперед полный! — подхватывает стоящий рядом со мной краснофлотец.

— Вперед полный! — повторяет другой, у трапа.

— Вперед полный! — это доносится снаружи. Дальнейших возгласов я не слышу. Жду. И вот крейсер вздрагивает, набирает ход. Команда дошла.

Наконец-то готовы данные для стрельбы. Гремят залпы нашего главного калибра. В ответ — молчание. Вражеская батарея подавлена.

Но беда никогда не приходит одна. Едва смолкли раскаты орудий, как сигнальщики доложили:

— «Юнкерс» слева!..

С тревогой и бессильной злостью слежу за мелькающей среди облаков тенью. «Юнкерс» один. Кружит, но не нападает — то ли боится, то ли чего-то ждет. Но скорее всего это разведчик, которому полагается лишь установить наше местонахождение. Всадить бы очередь в его желтое брюхо! Но «юнкерс» осторожен, барражирует вдалеке. Потом набирает высоту и уходит в сторону своего расположения.

Авиация атаковала нас несколько позже и бомбила с остервенением в течение нескольких часов. «Красный Кавказ» был уже на основной позиции и вел перестрелку с немецкими береговыми батареями. А тут еще самолеты. Пришлось одновременно вести бой с двумя противниками. И это при отсутствии устойчивой связи!

Об этих часах лучше всего рассказывает корабельный журнал боевых действий. В нем зафиксировано, что «юнкерсы» и «хейнкели» совершили на «Красный Кавказ» более 25 одиночных и групповых налетов, сбросив за это время 70 бомб разного веса. Но ни одна из них не попала в крейсер. Несмотря на ограниченную маневренность, мы и тут обошли немцев, заставив их понапрасну утюжить бомбами воду.