Осень призраков - [20]

– Где Гаррисон? – нежно, возвращаясь в роль хозяина положения, спросил Кайл.

Тотем молчал. Его глаза смеялись. Тьма и прежде обходила их стороной, а сейчас сделала исключение и для всего лица безумца. Белое, лепленное из алебастра, оно поджало губы. Лицо напоминало город с высоты птичьего полета. Узкое, неправильной формы, источенное гарнизоном морщин, исполненное триумфа.

– Думаешь, поимел меня?! – сплюнул Кайл. – Ты же безрукая игрушка. Каменный болванчик. Сейчас я закончу с братом, спущусь за сундуком, и если твой карлик еще дышит, славно позабавимся. А потом мы с тобой поедем дальше. У меня мнооооооого врагов и серьеееееезные на тебя планы.

– Только ходить никуда не нужно. – Кайл вздрогнул, спина вспомнила поцелуй дула, почуяла мясом, как через все тело, оставляя невидимые пока ходы для пуль, курит трубку смерть, а ты спешишь и веришь, что будешь жить вечно. – Я давно здесь. Обернись-ка.

Кайл подчинился, немой от страха.

Макабр выбил кольт из его ослабевших пальцев. Потер в задумчивости переносицу дулом, опустил револьвер, открыл рот – лицо Макабра перекосилось и дрожало, точно студень – Кайл узнал в этой нелепой гримасе улыбку, и тут коротышка спустил курок.

Кайл рухнул на пол, сжимая простреленное колено. Макабр навис над ним, шумно дыша. Одна его рука спряталась в недрах серой тряпки, похожей на шейный платок или кусок платья. Револьвер Макабр сжимал в другой руке.

– Я его сейчас положу, – предупредил он. – Вон туда, чучелу на колени, так положено, ты же знаешь? Потом я подтащу тебя к брату, чтобы кончить вас обоих одной пулей. Да, одной!

– Нииииииииие мооооооооооо…

– …жет быть? – Макабр открыл барабан и раскатил по полу оставшиеся патроны – у него не возникло ни капли сомнений, так здесь принято! – швырнул ствол Ньютону на колени и подхватил здоровой рукой Кайла за пояс.

– Со второй пока проблемы, – скривился в усмешке Макабр. – Ах да, ты же знаешь? Это. Все. Из-за. Тебя.

– Вот так, вот так, – приговаривал он, подтаскивая одного Мак-Брайта к другому. Перетасуй их и не отличишь, кто который. Правда, разная одежда и фасон усов вносили хоть какую-то ясность.

Макабр сиял энтузиазмом. Так вивисектор режет жука или лягушку.

– Какой остолоп прячет циркача в сундуке? Оскорбление! Кошка справилась бы с замком за пару минут! А веревки? Конечно, мне давно не приходилось исполнять этот трюк, но когда-то я выпрыгивал из бочки с водой за минуту пятьдесят пять. А ведь меня опускали туда вниз головой, скованного цепью.

Хотя, – пожал плечами Макабр. – Никому еще не доводилось выбираться оттуда с одной рукой, – он сбросил с культи платок, и Рэндж увидел желтое гниющее мясо, оплывающее с костей. – При всей любви, красотка, сегодня ты отправишься в ад! Но не одна, тебя проводят эти прекрасные кавалеры.

Макабр разошелся не на шутку.

– Есть в этом что-то глубоко справедливое, – вещал он, отставив ногу и приглашая несуществующего зрителя разделить с ним шоу. От прежнего Макабра его отличали только размеры. Этот был крохотным даже по меркам карликов. Казалось, сундук сплюснул его, выпил, высушил, спустил шлюзы. – Весь сучий выводок Мак-Брайтов примет финал от моей руки.

Кайл не умел страдать молча, он скулил, вымаливая мгновения. Макабр толкнул его, откуда только силы взялись в этом комарином теле. Кайл приметил, что Гаррисон пришел в себя и собирается для рывка. Рэндж не вмешивался. Он выпустил Барнби. Он дождался Кайла. История должна умереть в этой комнате.

– Тише-тише, спокойнее, – глухо, как из бочки, пробасил Гаррисон, Макабр дернулся и отпустил Кайла, тот грянулся об пол. Как бы ни притворялся шериф Мак-Брайт, голос его выдал. Слишком чистый для оглушенного. К чести Гаррисона, он пытался выдержать роль до конца. – Не спеши, брат. Может, договоримся?!

Вопрос еще не остыл в воздухе, как тела смешались в кучу.

Макабр рванул револьвер с коленей Рэнджа. Тот отшатнулся, оружие посыпалось на пол, Гаррисон вывернулся из-под стула, на котором сидел Ньютон, и пнул Макабра под колено. Тот рухнул. Кайл завопил от боли. Гаррисон судорожно щелкал курком, забыв, что стволы разряжены. Ньютон встал, плечом опираясь о стену, выглянул в окно и убедился, что договор в силе. Макабр выл и полз к выходу, Гаррисон схватил его за ногу, подтянул к себе и несколько раз уронил рукоять кольта на его голову. Она моталась, как кукольная тряпичная луковица. Из черных дыр на лице прыскали свинцовые чернила.

Гаррисон не успел прикинуть шансы, как нога Рэнджа выбила его оружие.

– Все-все-все! – вскинул руки Гаррисон. – Сдаюсь! Хорош! Стой!

Кайл не унимался. Он плакал, как ребенок, рассадивший локоть. Не так больно, как обидно и страшно.

– Парень, при чем тут я, – поднял руки Гаррисон, – нам с тобой – по глазам вижу, мой взгляд верный! – нам делить нечего. Ты тут не при делах! Просто развернись и уходи. Я все улажу. Клянусь тебе!

«А этот?!» – дернул головой Рэндж в сторону Макабра.

– Он тебе мешает?

«Нет».

– Твой друг?

«Нет».

– Добить его?

«Нет».

– Твою мать? Скажи хоть слово!

«Нет».

– Сука!

Он был ловок, Гаррисон Мак-Брайт. Быстр и неистов в гневе. Он взбесился. Рэндж не ожидал от избитого шерифа такой прыти – он подхватил игрушечное тело Макабра и швырнул его в окно, безвольного разодранного паяца. Стук снаружи доложил, что конферансье покинул сцену. Рэндж растерялся.