Осень будет - [39]

Сразу, как только подавив одышку, он смог произнести несколько слов, те бросились к калитке. Как он побежал вслед за ними, не обращая внимания на то что почти задыхается от быстрого бега. Но отец Пашки все равно был далеко впереди, и когда Генка снова очутился на берегу пруда, он уже успел вытащить Пашку. Они оба были очень бледные, и Пашка и его отец. Только в отличие от отца, делавшему сыну искусственное дыхание и старающегося вытряхнуть из его легких воду, Пашка не подавал никаких признаков жизни. Наконец, поняв что все дальнейшие попытки тщетны, он сказал: «Все» — и бережно положил Пашку на траву. Мать Пашки, и до этого плакавшая, теперь захлебнулась тихими всхлипываниями. Присев, она обняла сына и прижала его голову к груди.

Генка стоял рядом и смотрел на мертвого Пашку. «Странно, сейчас он немного похож на Алю, когда ее убили, тоже вроде просто заснул». Генка все еще отказывался понимать, что происходит. Он находился в каком-то ступоре, растерявшийся и не могущий собрать мысли в хоть какую-то логическую последовательность. «Как это так, что Пашки больше нет? Мы же десять минут назад говорили. А вот он лежит на траве. Отец его куда-то ушел, а мать все плачет. Пашка не может так просто умереть, он же хороший, и с девчонкой обещал меня познакомить. Как мне теперь быть, что делать? И завтра если его не будет, с кем я рыбу буду ловить и просто разговаривать?».

Генка только сейчас заметил, что ему как-то холодно и мерзко. Брюки которые он так и не успел снять и в которых нырял, неприятно холодили ноги. Но Генка не пошел домой, он просто накинул рубашку на плечи, сел на траву и стал смотреть на воду. На Пашку и его мать он старался не поднимать глаз. Он почему-то надеялся, что Пашка сейчас вынырнет и поплывет к нему, надо только набраться терпения и подождать.

Генка отрешенно смотрел на воду. Он не отреагировал, когда подъехала «скорая помощь», и врачи, положив Пашку на носилки, закрыли его с головой белоснежной простыней, и только когда один из врачей дотронулся до его локтя со словами «Ты-то как себя чувствуешь?!», Генка пришел в себя. С мыслью, что Пашка погиб, в него, словно холодный снежный вихрь, ворвалась пустота. Ему даже показалось что она смеется и пляшет внутри него.

— Нормально, — ответил он врачу, — только внутри опять пусто.

— Да ты же наверно с утра не ел, давай иди домой, — как можно сочувствующе сказал врач, и устало добавил, — своему другу ты уже ничем не поможешь.

Генка в ответ ничего не сказал, он просунул ноги в ботинки не зашнуровывая их, подхватил с травы носки, куртку, духовушку и не оглядываясь быстро пошел прочь. Он шел спотыкаясь, хотя смотрел не по сторонам, а себе под ноги, видя перед собой только утрамбованную землю дороги.

Придя домой и бросив в прихожей духовушку, он как в тумане переоделся в сухое — теплый спортивный тренировочный костюм, хотел вытереть волосы полотенцем, но они у Генки почти высохли и в конце концов он решил что это лишнее. Потом спустился вниз, и на кухне начал развешивать мокрую одежду на натянутые веревки. Из своей комнаты вышла бабушка.

— Ты что, купаться ходил? В такой холод? — сердито спросила она.

— Нет, — равнодушно ответил Генка, и помолчав сообщил: — Пашка утонул. Я пытался его вытащить, но у меня ничего не получилось.

— Ой, несчастье-то какое, — запричитала бабушка, — это тот мальчишечка, что недавно с родителями сюда приехал, светленький такой?

— Других здесь нет, — ответил Генка и тихо пробормотал: — Здесь теперь вообще никого не осталось.

— Геночка, может тебе сейчас супчику разогреть, — мягко спросила его бабушка, — ты поешь, а потом спать иди. А в субботу отец приедет с приятелями, он только что звонил, просил тебя предупредить.

— Нет, спасибо бабуль, — устало ответил Генка, — есть я не хочу. Аппетита нет. Я действительно лучше пойду, полежу наверху.

Генка поднялся к себе, не особенно прислушиваясь к причитаниям бабушки, носящим больше ритуальный характер, нежели действительно переживающей за Пашку: «Ох, и ведь все такие молоденькие, дети совсем… и надо же — в один год, нет странное это лето, и год неважный, вот и астрологи все пишут о неблагоприятных днях… и место это плохое, никто не живет кроме нас…».

«Место тут не причем, — подумал Генка, закрывая за собой дверь, — люди, которые живут в этом месте, определяют, каким оно будет». Генка лег на постель и закрыл глаза. То состояние, в которое он впал, сном можно было назвать лишь с большой натяжкой, скорее это была тяжелая дрема или забытье. Генке лежал в своей комнате, но ему казалось, что глаз он не закрывал и прекрасно видит всю комнату. Только вот света, проникающего сквозь окна, становится все меньше. А еще Генке показалось, что в комнате кончается воздух. Сначала он старался меньше дышать, а потом начал захлебывался как в воде.

Проснулся Генка от того, что попытался дышать водой и почувствовал боль в горле. Он поперхнулся и, закашлявшись, сел на кровати. Щурясь, оглядел комнату, взгляд упал на будильник. «Ого, уже почти вечер», — удивился он. Тут же перед глазами встали события сегодняшнего дня. Генка схватился руками за виски, как при сильной головной боли. Хотелось плакать, но слезы упорно не желали течь из глаз. Генка застонал. «Ну почему, — взвыл он про себя, — в детстве так легко расплакаться, а сейчас никак?!».