Оседлать чародея - [3]

Молодая правительница, надо отдать ей должное, чести своей не посрамила, и меч в ее руке если и не наносил урона нападающим, то по крайней мере воодушевлял защитников дворца. Пока было кого воодушевлять…

Примерно к середине дня Омелия обнаружила, что народу вокруг не просто, а катастрофически поубавилось. Собственно, из своих в живых был только маг, да и чужаков осталось человек двадцать. Эти два десятка, во главе с самим Аль-Хардиром, и зажали их на дворцовой лестнице, ведущей в Лунный зал. Последние воины пустыни находились в не самом человеколюбивом настроении и, вместо того чтобы навалиться кучей, неторопливо теснили уцелевших противников, позволяя им пофантазировать о вариантах собственной кончины.

– Лазаро, сделай с ними что-нибудь, – прошептала Омелия, медленно отступая вверх по лестнице и с великим трудом удерживая перед собой меч.

– Госпожа, – тоже шепотом отозвался маг, – боюсь, я почти ничего не могу сделать, – он перехватил отчаянный взгляд девушки. – - Я сказал: «почти».

Я клялся в верности вашей семье и клятву сдержу. Слушайте: как только мы окажемся в Лунном зале, отступайте к окну и по моему сигналу постарайтесь выпрыгнуть…

– Что это ты задумал?

– У меня осталось в запасе волшебное слово. Но оно, во-первых, только одно, а значит, его должно хватить на всех врагов, а во-вторых, вам, госпожа, его слышать не следует.

Омелия плечом открыла двери Лунного зала и в упавшем из узорного окна луче света с ужасом заметила, как за полдня поседел маг, как избороздилось морщинами и потемнело его лицо, еще вчера бывшее лицом мужчины неопределенно среднего возраста.

– Лазаро, я тебя не оставлю, – сказала она, – погибать – так…

– Брысь, балда! – рыкнул маг, с усилием распрямляясь и убирая седую прядь со лба. – Нашла время геройствовать! Я сказал – бегом к окну!…

Лунный зал заполнялся воинами Аль-Хардира, молчаливыми и от этого еще более зловещими. Де вушка, прижавшись спиной к оконному переплету, поспешно пересчитывала их.

– Ну, все, что ли, в сборе? – хрипло осведомился Лазаро. Ответом ему было неясное, но явно нелестное бормотание. – Госпожа, давай!…

Омелия, все еще колебавшаяся между бегством и геройской, но неминуемой смертью, увидела, как маг, усмехаясь, поднял над собой посох и вдруг переломил его. Легко, как тростинку, без видимого напряжения. Словно посох не был сделан из ветви альвийского ясеня. Словно не этой тяжелой палкой, когда в ней иссяк магический заряд, Лазаро четверть часа назад проломил голову одному из нападавших.

Аль-Хардир что-то закричал, и в этом крике явно слышался ужас. Лазаро, успев повелительно сверкнуть глазами в сторону замершей девушки, швырнул половинки посоха под ноги, с надрывом выкрикнув несколько незнакомых слов [1]. А в следующий момент ударная волна вдребезги разнесла витражные окна и швырнула бесчувственную Омелию на крышу одного из крыльев дворца…

Омелия с трудом спустилась с крыши и, подобрав на всякий случай валявшийся на земле меч, поплелась ко входу во дворец. На останки города она предпочитала не глядеть, даром что вблизи дворца не было признаков жизни. Если бы она все же огляделась крутом, то заметила бы безрадостную картину разрушений с парой-тройкой дымов, курящихся над не то разгорающимися, не то уже затухающими пожарищами, да полусотней коршунов и стервятников, прилетевших полюбопытствовать, не перепадет ли им что-нибудь съедобное.

На парадной лестнице валялся один из воинов, тот самый, которого Лазаро успел огреть посохом. В отличие от своих сородичей и бывших противников во дворе, он еще не стал предметом гастрономических притязаний пернатых хищников. Омелия брезгливо обошла труп и поднялась к дверям Лунного зала.

Двери, вероятно, захлопнулись в момент, когда сработало заклинание. Девушка осторожно приоткрыла одну из створок – по полу заскрежетал какой-то металлический предмет – и заглянула внутрь.

Заклинание разметало доспехи воинов Аль-Хар-дира к стенам, при этом часть их словно превратилась в большие книжные листы. Правда, бумага была необычно белая, плотная и гладкая, а на ней над аккуратными рядами каких-то циферок были яркими праздничными красками изображены котята, скачущие лошади и улыбающиеся узкоглазые молодые женщины, не обремененные одеждой. По всему Лунному залу, ошеломленно моргая черными глазами-бусинками, бродили маленькие лопоухие ежики. В качестве какой-то причуды магии у части ежиков колючки кучерявились, особенно на головах, трое или четверо были, наоборот, обладателями благородныхлысин. Едва Омелия переступила порог, из-под шлема самого Аль-Хардира выбрался ежик замечательного зеленого цвета. Посреди же этого скопления колючих зверьков над обугленными половинками посоха стоял…

Омелия, опустив меч, осторожно приблизилась к странному существу, с изумлением его рассматривая. Ростом с крупную собаку, зверь мог бы сойти за очень маленькую вороную лошадь, если бы у тех были лохматые уши длиной более локтя и мясистые горбы на спине.

Существо повернуло ушастую голову к девушке и закашлялось. – Госпожа, – прохрипело оно, – вы целы?

– Лазаро? – - не веря своим глазам, с ужасом спросила Омелия. – Что ты с собой сделал?!