Осажденная Одесса - [11]

Несколько голосов одновременно ответили:

— Мы командиров своих давно не видели.

Я все же попытался выяснить у них, при каких обстоятельствах они отбились от своих частей и очутились здесь, на дороге в Херсон, вместе с беженцами.

Красноармейцы отвечали неохотно, коротко:

— Отходили. Утром сказали, что в окружении и нужно мелкими группами пробираться на восток. Вот мы и пробираемся.

Моя попытка выяснить какие-либо подробности не увенчалась успехом.

— Да что он допытывается? — услышал я чей-то голос. — Подъедет к фронту — спрашивать не будет, сам все увидит.

— А где ваше оружие? — не отставал я.

— А у нас его и не было, — зло ответил пожилой красноармеец. Вид у него был мрачный. Видимо, давно не брился, отрастил бороду. Борода покрылась толстым слоем пыли, рыжие брови зло нахохлились.

— Как это не было? Вы же отходите с фронта? — недоумевал я.

Наконец узнал, что эти люди были призваны из запаса, около недели проходили подготовку, а потом их отправили на пополнение, но, прежде чем они доехали до места назначения, эшелон разбомбили немцы.

— А оружие у нас отобрали у Варваровки, на переправе. Ваши, моряки.

— Как же вы отдали оружие?! — возмущенно, едва сдерживая себя, спросил я.

— Не было командира. Нас признали неорганизованными бойцами и отобрали…

— А как же вы очутились здесь, на дороге в Херсон?

— После воздушного налета собрались и пошли из города.

И бредут на восток неизвестно куда, неизвестно кто — не гражданские уже, и еще не военные.

— Бежим от немца, проклятого богом и людьми, — глухо проговорил пожилой красноармеец.

Эта встреча оставила у меня гнетущее впечатление. Что же будет дальше? — с беспокойством думал я.

Из города непрерывным потоком двигались машины, повозки — и никаких регулировщиков. Нам приходилось останавливаться и пропускать этот поток.

Над северо-западной частью города стелился дым. На улицах пригорода — свежие следы воздушного налета. В развалинах домов копаются люди. В разных направлениях идут разрозненные группы бойцов.

В штабе Николаевской военно-морской базы дежурный проверил мои документы. Из кабинета навстречу мне вышел командир базы контр-адмирал И. Д. Кулешов.

— Вот и хорошо, что не поспешили, — были его первые слова. — Вчера у нас очень тяжелый день был, да и ночь не лучше: первый массированный налет…

Подошел комиссар базы полковой комиссар И. Г. Бороденко. Я знал его немного по академии.

— Вчера еще вас ждали… — сказал он, здороваясь.

Кулешов и Бороденко рассказали о налете вражеской авиации, о причиненных городу разрушениях и жертвах. От них я узнал, что по кораблям, отправляемым в Севастополь, попаданий нет. На строящихся же кораблях остается около 700 моряков, не имеющих оружия. Я спросил, правильно ли, что моряки отбирают оружие у идущих в тыл красноармейцев.

— А что же нам остается делать, если иначе его неоткуда взять? — вопросом на вопрос ответил Бороденко.

Я предложил прервать наш разговор до вечера и пригласил Бороденко поехать со мной в части.

— Я немного вас задержу, — сказал Кулешов и познакомил меня с первой полученной им из штаба фронта оперативной сводкой. Из нее я узнал, что противник занял мотомеханизированными частями Балту, Первомайск, Кировоград.

Эта тревожная сводка сильно взволновала меня. И снова, как недавно на «Красном Кавказе», пришлось собрать волю, чтобы сохранить самообладание и не выдать внутреннего волнения здесь и в частях.

Мы поехали к переправе, соединяющей Варваровку с городом. Навстречу двигалась масса машин и повозок — исключительно военных. Среди них было очень трудно пробираться — мы вышли из машины и пошли пешком. В воздухе барражировали наши истребители. С возвышенности у берега было видно, как, плотно прижавшись друг к другу, по плавучему мосту двигались машины и повозки. При выходе с моста образовался затор. Там почти неподвижно стояли клубы пыли, до нас доносился многоголосый шум.

Справа от моста на баржах и понтонах через Южный Буг переправлялись орудия, тягачи, тракторы. Погрузка и разгрузка производилась при помощи подъемных кранов.

— Чтоб не сорвать погрузку и разгрузку, — пояснил Бороденко, — рабочие не уходят домой, работают, не считаясь со временем. Мало того что переправляют технику отходящих воинских частей, — приспособили плавучий док судостроительного завода и перебрасывают в Николаев паровозы, строят бронепоезда.

Мы не стали переправляться на тот берег и поехали в пулеметный батальон.

Встретил нас командир батальона капитан Алексеев. Комиссара не оказалось: он обходил пулеметные точки, выставленные для прикрытия переправ.

Алексеев доложил, что батальон обеспечен всем и готов выполнить любую задачу. У меня отлегло от сердца.

Капитан помолчал и вдруг, замявшись, спросил:

— На всех нас удручающе действует хаотичность отступления… Мы уйдем из Николаева?

— Военный совет требует оборонять город. Если же вынуждены будем уходить, то — последними, — ответил я.

— Мы выполним свой долг до конца, — сказал комбат, прощаясь.

Мы поехали во флотский экипаж, в городок имени Фрунзе, где формировался морской полк. Здания там были разрушены. Лениво пробиваясь сквозь расщелины развалин, поднимался дымок.