Осады и штурмы Северной войны, 1700–1721 гг. - [20]
Не исключено, что шведы также рассчитывали на внезапный захват Полтавы. Судя по «Дневнику военных действий Полтавской битвы», перед началом осады Полтавской крепости шведы предприняли неожиданное нападение с целью захвата языков: «При битье тапта и отворении [так в тексте, однако по смыслу следует «затворении», т. к. тапта – сигнал отбоя] города Полтавы неприятельская партия учинила нападение на Полтавскую крепость, но внезапно напала на пикет войск Царского Величества, которой учрежден был пред посадом и стоял в рогатках. И по учинении всем караулом по неприятеле залпа, убито 8 человек, после чего неприятель пошел на убег; в числе оных 8 человек подняты, двое еще живые, которые в допросе сказали, что посланы для взятья языков, чтоб известиться, сколько в оной крепости войск Царского Величества находится, а король их намерен оную крепость атаковать и для атаки будет вскоре сам король» [154]. А на следующий день, подойдя всем войском на рассвете, шведы предприняли штурм с ходу, в надежде на быстрый захват незначительных полтавских укреплений: «На самом разсвете приступило к Полтавской крепости неприятельское войско, из которого 1500 человек в тот же час пошли на штурм, но по многом сопротивлении отбиты при валах крепости, сочтено неприятельских тел 22, да тяжко пораненных взято в плен 9 человек, которые допросами показали, что они надеялись оную крепость взять, потому что оная без обороны и валы во многих местах низки» [155]. Как отмечалось в обзоре источников, Дневник следует читать с осторожностью – достаточно указать на то, что описанные выше две первые атаки на крепость датируются им 2–3 апреля, в то время как сведения о начале осады в других русских источниках датируются первыми числами мая. О первых днях осады Полтавы шведами сообщал Меншиков Петру из лагеря на Ворскле 5 мая 1709 г.: «Неприятель тому пятый день пришел к Полтаве, облокировал город и шанцы повел, а вчерашняго дня получили мы от коменданта Келина письмо, что шанцы под самый ров приведены, и бомбандирует, но не гораздо жестоко: в сутки бомб по пяти бросает, а оной комендант при помощи божией добрый отпор чинит»[156]. 8 мая в следующем письме Меншиков доносил: «По полученным ведомостям от Полтавы, что неприятель оную крепость уже несколько раз жестоким приступом атаковал и хотя с великим уроном отбит и чрез вылазки многих людей потерял, однакоже до сего времени помянутой город в крепкой блокаде держится…» [157]. Возможно, таким образом, что при некорректной датировке и малодостоверных количественных данных Дневник все же описывает реально происходившие события.
Стычки вокруг крепости
Если захватить крепость сразу оказывалось невозможно, то начиналось ее планомерное обложение («инвестирование»). Осаждающий последовательно занимал позиции, выбивая дозоры осажденных из лежащих вокруг города укреплений, садов и селений. Его задача заключалась в том, чтобы запереть неприятеля в крепости и не позволить ему пользоваться внешними ресурсами.
Как упоминалось выше, при обложении Ниена 25 апреля 1703 г. высадившиеся на судах ночью 2000 солдат гвардейских полков захватили кронверк – наружное укрепление крепости. Этот вал был начат шведами за год до того и не был закончен в полной мере, также гарнизон крепости был слишком слаб для одновременной обороны и крепости и наружного вала. В результате занятие кронверка позволило русским начать осадные работы практически вплотную к крепости и не заниматься ведением апрошей издалека; сам вал служил защитой для осаждавших от огня из крепости (при этом им приходилось тесниться непосредственно около вала, поскольку окрестная болотистая местность не позволяла разбить обширный лагерь)[158].
Многочисленные стычки вокруг Нарвы происходили между русскими и шведами с самого начала осады 1704 г. В Поденной записке рассказывается об участии самого царя в одном из таких боев: «Мая в 27-й день, изволил великий государь ходить с четырмя с драгунскими полками за реку Нарову, под самый город Нарву, где взяли писаря да с 20-ть человек рядовых солдат и иных чинов людей, вышедших из гварнизона нарвенского, да скота и лошадей отогнано не малое число; и подъезжали тогда к городу к самому рву, и толь зело близко, что возможно было из ручного ружья биться. И хотя непрестанная из города из пушек и из мелкого ружья стрельба была, однако ж никого из наших не убили, токмо одного драгуна ранили; да из выборной Новгородских дворян роты дворянин Караулов, который было гораздо за неприятелем загнался и притом убита под ним лошадь, но он, однако ж, за неприятелем с обнаженным палашем гнался, и притом убит из фузеи до смерти»[159]. На следующий день (29 мая по шведскому стилю) отряд русской конницы напал на шведских кавалеристов в садах и преследовал их до самого крытого пути, где попал под крепостной огонь и был вынужден отступить, оставив, по шведским сведениям, нескольких лошадей и офицера, который был взят в плен; «своих убитых они увезли с собой, по их обычаю», – добавляет интересную подробность шведская реляция[160]. Несколькими днями позже шведский конный отряд конвоировал пленных из Нарвы в Ивангород, был атакован русскими драгунами и после нескольких обоюдных атак шведы вынуждены были отступить, «обратя лицо и пистолеты в сторону неприятеля»
