Осада Шарпа - [96]

Де Макерр, понимая, что его жизнь зависит от Вигрэма, вновь указал на Шарпа.

— Он сумасшедший, Вигрэм, просто псих!

— Я достаточно сумасшедший, чтобы ненавидеть повешение, — сказал Шарп.

Граф теперь не мог отступить. Путь преграждали два матроса, пригнувшихся рядом с кабестаном. Француз посмотрел в глаза Шарпу затем на его палаш. Лодка колыхнулась, когда Эльфинстоун тоже вступил на борт и при его появлении де Макерр начал быстро говорить что-то по-французски Вигрэму.

— Говори по-английски, ублюдок, — Шарп подошел ближе к перепуганному де Макерру. — Скажи им кто такой Дюко! Скажи им, кто такой Фавье! Скажи им, как ты предлагал мне чин генерал-майора в вашей армии роялистов!

— Месье! — де Макерр, стоя вплотную к Шарпу, мог только умолять.

— Шарп! — голос Вигрэма стал очень спокойным. — Все равно после такого обвинения требуется соответствующим образом проведенный трибунал, который…

— … и что трибунал с ним сделает? Повесит?

— Если признает виновным, — неуверенно сказал Вигрэм.

— А я не люблю, когда людей вешают! — медленно проговаривая слова, произнес Шарп. — Я обнаружил в себе эту слабость, и сожалею о ней, но я все равно ненавижу виселицу!

— Совершенно понятно, — Вигрэм, убежденный, что имеет дело с сумасшедшим, говорил очень мягко.

Граф де Макерр, почувствовал в словах Шарпа отсрочку смертельного приговора, выдавил нервную улыбку. — Вы не понимаете, монсеньер.

— Я понимаю, что ты ублюдок, — сказал Шарп, — и шпион, но ты не хочешь, чтобы тебя повесили. Вот тебе привет от людей, которых ты убил, сволочь! При этих словах мелькнул палаш. Лезвие, покрытое пятнышками ржавчины от крови и воды, описало полукруг и чиркнуло де Макерра по животу. Кровь хлынула на два фута вперед, а француз, упал в реку, которую должен был защищать Кальве.

Слова Шарпа повисли над рекой. Два матроса разинули рот, затем одного из них, на него попала кровь де Макерра, вырвало в шпигат.

— Это было неумно, — полковник Эльфинстоун отодвинул Вигрэма, который ошеломленно смотрел на тело шпиона, в облаке крови плывущего к морю.

— Он был предателем, — сказал Шарп, — из-за него погибли мои люди. — Им вдруг овладела усталость. Он хотел сесть, но знал, что должен все объяснить. Это было слишком трудно. — Хоган знал, — сказал он, вспомнив слова, сказанные им в лихорадке. — Майкл Хоган? — на лице Эльфинстоуна он увидел понимание.

Эльфинстоун кивнул.

— Это была идея Хогана — заставить французов подумать, что мы планируем вторжение.

— Но Вигрэм послал де Макерра, так ведь? — Шарп посмотрел на побледневшего полковника, который ничего не сказал в ответ. — Хоган бы никогда не послал этого ублюдка, и не стал рисковать нашими жизнями!

— Хоган болел, — оправдывающимся тоном сказал Вигрэм.

— Ну, тогда подождем, пока он выздоровеет, — сердито сказал Шарп этому штабному офицеру, и позовите его на ваш соответствующим образом проведенный трибунал.

— Это невозможно, — мягко сказал полковник Эльфинстоун. — Хоган умер.

Шарп не сразу понял смысл слов.

— Мертв?

— Лихорадка. Да упокоится он с миром.

— О, Боже мой, — чтобы Эльфинстоун и Вигрэм не увидели слезы на его глазах, Шарп отвернулся. Хоган, его близкий друг, который так часто говорил о том, как будет прекрасно, когда наступит конец этой войне, умер от лихорадки. Шарп посмотрел на труп де Макерра, покачивающегося на волнах, и печаль за друга уступила место гневу на врага. — На его месте должен быть Бэмпфилд! — указал Шарп на труп и повернулся к Эльфинстоуну.

Ненависть, явственно написанная на лице Шарпа, заставила полковника Вигрэма отступить к мосту, но Эльфинстоун просто взял палаш Шарпа и вытер мокрое от крови лезвие полой своего мундира. Затем он вернул палаш обратно. — Вы хорошо поработали, майор. Он попытался представить сражение горстки людей против полубригады, но не смог. — Вам надо отдохнуть.

Шарп кивнул.

— Вы могли бы дать мне лошадь, сэр? Он задал вопрос так, будто ничего и не произошло, будто на мокрой от дождя палубе и не было крови.

— Лошадь? Разумеется, вы ее получите. — Эльфинстоун видел, что Шарп истощен до предела. Полковник был инженером, он знал, что от сильного напряжения ломается и камень, и металл, и теперь он видел подобное напряжение у Шарпа. — Разумеется, сказал Эльфинстоун очень спокойным голосом, что вы желаете увидеть свою жену! Я имел честь ужинать с ней два дня назад.

Шарп уставился на полковника.

— Вы с ней ужинали?

— Мой дорогой Шарп, это совершенно верно! У леди Хоуп. Подавали овощное рагу и великолепно приготовленную телятину.

Шарп забыл про де Макерра, забыл про мост, забыл про погибших в форте людей. Он даже забыл о Хогане.

— Она в порядке?

Эльфинстоун пожал плечами.

— В порядке ли она? А, у нее была простуда, но она быстро прошла. Просто зимняя простуда, ничего более. И она очень опечалена смертью Хогана, разумеется.

— А лихорадка? — недоверчиво переспросил Шарп у полковника.

— У вашей жены? Бог мой, нет, конечно! — Эльфинстоун в изумлении посмотрел на Шарпа. — Кстати, она не верила, что вас взяли в плен.

— О, Боже. — Шарп сел на планширь шасс-маре, и в этот раз не стал пытаться скрыть слезы от окружающих. Нет лихорадки. Из-за лихорадки Джейн он оставил Киллику жизнь, из-за этого он не стал сдаваться Кальве, а это оказалась всего лишь зимняя простуда. Шарп не знал, плакать или смеяться.