Осада - [2]
— Стой!
Ятаган замер в дюйме от шеи.
— Оставь его мне.
Янычары расступились, открыв огромного, в шесть с лишним футов роста, воина, широкоплечего, мощного, в черной броне, отороченном мехом плаще и желтых сапогах — знак командирского чина. Военачальник коротко переговорил с визирем. Тот развернул коня и уехал.
— Сопроводите визиря к султану! — приказал командир янычарам, выдергивая чудовищно длинный ятаган из ножен. — Я сам прикончу врага!
Он подошел к Лонго, легко размахивая огромным клинком. Но рубить не стал. Выждал, пока янычары отойдут подальше, и сунул ятаган в ножны. Протянул Лонго руку.
— Вставай! — приказал он.
Лонго, помедлив немного в нерешительности, ухватил предложенную руку и встал, морщась от боли в раненой ноге. Он посмотрел в лицо янычару, стараясь понять.
— Ты меня уже забыл? — спросил военачальник.
Лонго поморщился — боль мешала сосредоточиться — и вдруг вспомнил, где видел это лицо. Тогда оно было куда моложе. Тоньше и без шрамов — лицо мальчишки. Давным-давно в богом забытом лагере янычар оно принадлежало единственному, кого Лонго называл другом.
— Улу! — прошептал он.
Улу с нажимом проговорил:
— Лонго, ты спас мне жизнь когда-то. Теперь я плачу по долгам. Если хочешь уйти живым, поторопись. Направляйся на юг и моли Аллаха, чтобы мы больше не свиделись. Мы в расчете и при следующей встрече будем врагами. Прощай!
Военачальник повернулся и ушел. Лонго смотрел вслед, пока тот не затерялся среди шатров. Ярость угасла, и вернулась боль от ран. Привычно заныло в висках: месть снова не состоялась. Лонго заковылял прочь из лагеря, направляясь на юг. Если поторопиться, то, пожалуй, есть шанс нагнать своих. Не догонишь — впереди долгий одинокий путь до Константинополя.
ЧАСТЬ 1
ГЛАВА 1
Ноябрь 1448 г.
Константинополь
Царевна Восточной Римской империи София Драгаш торопливо шагала по длинным темным коридорам императорского дворца в Константинополе, стараясь не отстать от командира императорской гвардии Иоанна Далмата. На ходу глянула в окно — в небе над гаванью висела круглая грузная луна. До рассвета оставались часы. Император, Иоанн Восьмой, уже несколько недель тяжело болел. Софию призвали среди ночи наверняка потому, что с минуты на минуту ожидали его смерти.
Зала перед императорской спальней была полна людьми. Большинство стояли на коленях на каменном полу, молясь за здоровье императора — на греческом. Хотя люди Константинополя и называли себя римлянами, уже много столетий назад греческий стал официальным языком империи, сменив латынь. Проталкиваясь сквозь толпу, София заметила мать императора, Елену Драгаш, сидевшую в углу и разговаривавшую с Георгием Сфрандзи, самым доверенным советником Иоанна. Далмат подвел Софию к дверям императорской спальни, охраняемым «praepositus sacri cubiculi»[1], лысеющим евнухом, решавшим, кого допускать к умирающему.
— Он очень слаб. Не задерживайтесь, — сказал евнух Софии, пропуская ее в двери.
Комнату освещало всего несколько свечей у двери. Сперва София не могла разглядеть императора, но слышала его дыхание — тяжкие, мучительные вздохи, доносившиеся издали, из темноты. Она двинулась осторожно на звук и вскоре различила очертания большой кровати под балдахином и лежавшего в ней человека. Иоанн был крупным мужчиной, но теперь невероятно исхудал. София едва узнала распростертого перед нею изможденного, иссохшего человека. Восковая кожа, ввалившиеся глаза. Если бы не жуткие хрипы, вырывавшиеся из груди при каждом вдохе, София приняла бы его за мертвеца — глаза были закрыты. Глядя на спящего, она едва удержалась от слез.
София не любила дядю. Он был слишком вспыльчив и чересчур много пил. Однако Иоанн был хорошим императором и позволял Софии жить, как она хотела. Ей было уже без малого двадцать четыре года, и она все еще оставалась вне брака. Византийских царевен, как правило, выдавали замуж куда раньше — но Иоанн ни разу не заговаривал о женитьбе. Он позволил ей учиться не только литературе и философии, обычным предметам для высокородных женщин, но также математике, государственному управлению и языкам: итальянскому, арабскому, латыни и турецкому. По настоянию императрицы-матери Елены он даже позволил ей присутствовать на советах и выучиться искусству политики. Кто бы ни сменил Иоанна — он вряд ли позволит столько племяннице предшественника.
София нежно погладила волосы императора.
— Дядя, я пришла, — прошептала она.
Иоанн открыл глаза.
— София, сядь рядом, — прохрипел он. — Я хочу попросить…
Речь его прервал долгий приступ кашля.
— Я прошу прощения, — выговорил он наконец, — за все причиненное тебе зло.
Традиционная просьба императоров, чувствующих приближение смерти. Иоанн знал — его кончина близка.
— Не нужно просить, — сказала ему София. — Ты не причинил мне никакого зла.
Он покачал головой.
— Нет, София. Я поступил неправильно, я не так воспитывал тебя. Ты очень похожа на мою бедную жену, на Марию. Я хотел держать тебя рядом как напоминание о ней, дать тебе все, чего ни пожелаешь. Чего я не смог дать ей.
Он вздохнул.
— Я не подготовил тебя быть царевной и женой. Ты так и не обрела подобающего места в мире.
Юсуф ибн Айюб, по прозвищу Салах ад-Дин, султан Сирии и Египта, был одним из величайших полководцев и владык мусульманского мира. Но великими не рождаются. Прежде чем стать султаном и дать отпор крестоносцам, Саладин прошел долгий путь. Начальная книга трилогии повествует о первых его шагах: первом сражении, первой должности, первой дружбе, первой любви и первом предательстве. Худосочный мальчишка из презираемого народа превращается в крепкого и амбициозного юношу, а тот – в мужчину и воина, грозу врагов на поле боя и мудрого, справедливого правителя.
Султан Юсуф ибн Айюб, он же Салах ад-Дин или Саладин, был одним из величайших полководцев и владык мусульманского мира. Но великими не рождаются. Прежде чем дать отпор крестоносцам, основать собственную державу и стать легендой, он прошел долгий путь… 1164 год. Худосочного мальчишки из презираемого народа больше нет. Теперь Юсуф – именитый воин сирийского монарха Нур ад-Дина, правая рука своего дяди-визиря Ширкуха. Под командованием дяди Саладин идет войной на Египет – ведь кто владеет «Садом Нила», тот держит в кулаке и Святую Землю.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Лорд Люсьен Сен-Клер, герой войны с Наполеоном, красавец, щеголь и покоритель женщин, легко вскружил голову подопечной лорда Карлайна, прекрасной мисс Грейс Хетерингтон. Но и Сен-Клер был покорен красотой девушки, ее прямодушием и искренностью. Впрочем, у него не было серьезных намерений в отношении Грейс, разве что добавить ее в качестве интересного экземпляра к его донжуанскому списку. Судьбе было угодно, чтобы ночью Люсьен по ошибке попал в спальню Грейс, и в самый неподходящий момент туда же заглянула леди Карлайн.
Гейбриел Фолкнер, герой войны, аристократ и красавец, неожиданно для себя унаследовал графский титул, огромные капиталы и… трех незамужних дочерей прежнего графа. Взвесив все за и против, новоиспеченный граф Уэстборн решает жениться на одной из них. Девицы, однако, отказывают ему. Более того, младшие сбежали из родового поместья, а старшая, леди Диана, без его разрешения явилась в Лондон. Гейбриел понимает, почему три его подопечные повели себя таким образом. Причина — в его прошлом. И вдруг Диана неожиданно соглашается стать его женой.
Ханна Мэллой, выросшая в богатой респектабельной семье, оказалась на улице, где не было не только комфортабельных отелей и шикарных магазинов, но и даже булыжных мостовых с аккуратными тротуарами и уличным освещением. Однако привел сюда девушку не злой рок, а непокорный нрав — она сбежала из-под венца, покинув буквально у алтаря ненавистного жениха, выбранного отцом, чтобы упрочить и без того процветающий семейный бизнес. Понимая, что отец не сдастся и наймет лучших сыщиков, чтобы вернуть беглую дочь, Ханна решает вступить в фиктивный брак.
Заключительная часть трилогии – «Черный тополь» – повествует о сибирской деревне двадцатых годов, о периоде Великой Отечественной войны и первых послевоенных годах.