Оружие возмездия - [78]

Жил в Риме император Веспасиан, добряк и сибарит, типа Брежнева. Сам жил и давал жить другим. Поэтому и воровали при нем самозабвенно. А он сквозь пальцы смотрел и только усмехался. Но оказалось, что крут и коварен был он, как Сталин. Если случалась в государстве какая нужда — война, праздники или пожар, — а в казне, само собой, нулевой баланс, то Веспасиан посылал преторианцев к первому попавшемуся чиновнику с ордером. Имущество конфисковывали в доход Рима, хапугу под возмущенный хор подельников казнили, и все возвращалось на круги своя. До следующего раза, когда императору потребуются деньги. И смеялся добряк Веспасиан в ответ на требования горлопанов покончить с коррупцией и казнокрадством. «Знаю, что воруют и будут воровать, — приговаривал он. — Но мне легче отнимать наворованное, чем сторожить казну».

Гарик запомнил, что в шутку Веспасиан называл казнокрадов губками: мол, пусть напитаются влагой, а потом и выжать можно. В каждой шутке есть только доля шутки, и Гарик с грустью понял, что для криминальной братвы он был лишь губкой. Сколько этим волкам за крышу ни плати, рано или поздно оттяпают все, и, не дай бог, вместе с головой.

Пять лет ушло на то, чтобы снова подняться до прежнего уровня. Конкуренция в Москве стала дикой, деньги крутились бешеные, но все равно на всех не хватало, а на крышу Гарик уже не надеялся. Подвернулся случай, и Гарик перебазировался в провинцию.

В Калининграде ему, естественно, место на самом солнцепеке не предоставили, своих хватало, но Гарик был не в обиде: умудренный опытом, он решил держаться в тени и на шестых ролях. Он поставил себе целью сделать миллион и свалить из этой пасмурной страны. Почему именно миллион, он и сам не знал. Есть, наверное, какая-то магия в этой цифре. Только дурак скажет, что полтора или три лимона хуже, но все убогие и отчаявшиеся ставят перед собой именно эту высоту — миллион долларов. Берут планку, естественно, единицы, большинство ломает шеи.

Гарик приподнял грузное тело, уперся спиной в спинку кровати, угол больно врезался под лопатку, но менять положение он не стал. Боль, что выстрелила в висок, оказалась еще сильнее.

— На кой мне все это? — простонал он, морщась от боли. — Господи, за что?

Он закрыл глаза, свет из окна стал просто нестерпимым, острые лучики, казалось, жалят прямо в мозг. А сил встать и опустить жалюзи не было.

— Ты скоро там? — прокричал он, почмокал пересохшими губами и пробормотал: — Коза безмозглая. Алла вплыла в комнату, неся перед собой поднос.

— Ваш завтрак, сэр!

— Сказал же, задницу прикрой! — рявкнул Гарик.

— Да иди ты… — Алла плюхнула поднос ему на колени. — На, жри! Потребуется ротик вытереть, зови, я в ванной.

— Ты чего ворчишь, шалава?! — Гарик пожалел, что поднос мешает дотянуться и засветить этой козе в ухо. — Щас в жбан, блин, наверну, сразу подобреешь.

Алла презрительно хмыкнула, подхватила с пуфика халатик, забросила, стерва, на плечо и, вызывающе покачивая бедрами, прошла по коридору в ванную.

— Сучка. — Гарик облизнул шершавые губы. — Пора морду бить, совсем оборзела.

Он налил себе кофе, поддел ложечкой мед.

В прихожей мелодично запиликал звонок.

Гарик замер. Ледяная лапка страха больно стиснула сердце.

Алла прошлепала мокрыми ступнями к двери.

— Кто там?

— Откройте! РУБОП! — прорычали из-за двери. Гарик вздрогнул так, что кофе выплеснулся на грудь. Ожога он не почувствовал, потому что краем глаза заметил тень, скользнувшую сверху на балкон. Через секунду от мощного пинка дверь отлетела в сторону так, что затрещали петли, и в спальню вломился огромный мужик в серой пятнистой форме. Лицо, как полагается в таких случаях, скрывала черная маска.

— Гарик, лежать и не дергаться! — прошептали губы в разрезе маски. — И скажи бабе, пусть дверь откроет.

Живот у Гарика неожиданно заходил ходуном, мощные судороги выталкивали наружу все, что успел переварить за ночь желудок. Гарик еле сдержался.

— Я кому сказал? — повысил голос человек в черной маске.

— Алла, открой им дверь!! — заорал Гарик, разбрызгивая вокруг себя остатки кофе.

Серый ангел

Злобин вошел в прихожую вслед за Твердохлебовым. Карасик припечатал Аллу к стенке, из-за его широкой спины едва виднелись голое плечо и рука.

— Алла Бесконечная? — Злобин отстранил Карасика. Пришлось отвести глаза — Алла выскочила из ванной, не успев одеться. — Только один вопрос: где Гарик держит сейф?

Алла еще не справилась с испугом, губы мелко дрожали, в широко распахнутых глазах уже собирались слезы. Злобин не стал ждать, пока она пустит в ход смертоносное женское оружие — визг и слезы, и повторил вопрос:

— Где сейф?

— В кабинете. За книжными полками, — пролепетала она.

— Там? — уточнил Злобин, указав на дверь из красного дерева.

Алла кивнула.

— Оденься и сиди на кухне. — Злобин достал из кармашка пиджака удостоверение. — Чтобы все было по закону, представлюсь. Злобин, начальник следственного отдела прокуратуры. — Он отметил, что глаза Аллы расширились от страха, и дожал: — Для тебя лично поясню, Гарик спекся. Сиди на кухне и жди, я с тобой еще поговорю.

Он прошел в спальню, распахнул руки, словно собирался заключить Гарика в объятия. Но тот лежал неподвижно на широкой кровати. Из-за бледности и отечности лица вполне можно было бы принять за труп, если бы не поднос с завтраком, дрожащий на животе.