Оружие возмездия. Баллистические ракеты Третьего рейха – британская и немецкая точки зрения - [62]

В результате несогласованности действий ракетных инженеров и промышленных экспертов поточное производство серии ракет «В» так и не смогло достичь поставленных целей: согласно документам, в январе 1944 года из Нордхаузена было отгружено всего 86 ракет «А-4» (вместо 300 запланированных). В марте 170 ракет сошли с конвейера. В следующем месяце Карл Отто Заур потребовал увеличения ежемесячного выпуска до 1000 единиц. Заватцки, блестящий плановик, обратился в СС с просьбой предоставить еще 1800 заключенных для компенсирования нехватки рабочей силы вследствие ее стремительной убыли.

На представительном совещании ракетных экспертов и инженеров 6 мая генеральный директор заявил, что в минувшем месяце была собрана 301 ракета. Однако, судя по документам, в апреле лишь 253 ракеты сошли с конвейера. По заверениям директора завода, апрельское отставание будет наверстано в мае, когда планировалось выпустить уже 450 ракет.

Он почти сдержал свое слово: снабжение сырьем улучшилось, и «Центральные заводы» недобрали до обещанной цифры лишь 13 ракет.

То, что «Центральные заводы» сумели выполнить все принятые на себя обязательства, позволяло их инженерам упрекать ученых из Пенемюнде в недальновидности и незнании технологии поточного производства. Теперь, весной 1944 года, Германия платила за упорное нежелание генерала Дорнбергера сотрудничать с Герхардом Дегенколбом, директором Особого комитета по «А-4».

Проблема взрывов ракет в воздухе продолжала омрачать всю испытательную программу. Первоначально Дорнбергер верил, что топливный бак взрывается при входе ракеты в плотные слои атмосферы. По мнению фон Брауна, взрывался резервуар со спиртом. Дорнбергер упрекал директора Фигге, председателя комитета по снабжению, за никудышное качество работы над топливными баками.

Фигге сократил выпуск топливных баков и доложил о «фундаментальном улучшении качества». Однако взрывы ракет продолжались.

Однако Дорнбергер пришел к заключению, как он доложил в мае, что «с аэродинамической точки зрения ракета превзошла наши ожидания». Генерал-майор Россманн не преминул ядовито заметить: не пришло время делать подобные заявления, ведь в Пенемюнде не начались еще экспериментальные запуски на дальность полета…

По мысли Россманна, проблема взрывов в воздухе могла быть быстро решена помещением в районе цели наблюдателей; они увидели бы, что именно происходит с ракетой. Дорнбергер последовал этому совету и на основании своих собственных наблюдений сделал впоследствии решающий вывод по изменению конструкции ракеты, который и решил проблему.

К этому времени в Близне завершилось сосредоточение материально-технического снабжения и подготовка ракетных частей. Оптимистично настроенный генерал-лейтенант Метц, командующий германскими ракетными войсками, заявил после учений, что есть весьма реальные перспективы начать операцию в сентябре. Гитлер, чье внимание снова было приковано к проекту «А-4», предложил добавить в ее боеголовку зажигательное средство, разработанное СС.

В середине мая 1944 года Верховное командование решило, что самолет-снаряд находится ближе всего к боевому дебюту.

16 мая фельдмаршал Кейтель сочинил текст приказа фюрера о бомбардировке Англии, и в особенности Лондона: атака самолетов-снарядов должна была быть скоординирована с воздушным налетом и сбросом зажигательных бомб, а также с артиллерийским обстрелом городов, находящихся в пределах досягаемости континентальных орудий. Операция должна была начаться с ожесточенной атаки на Лондон в «середине июня».

После этой атаки всю ночь планировали продолжать сокрушительный обстрел с периодическими запусками самолетов-снарядов. Если плохая погода затруднит оборону противника, атака могла быть продолжена также и в дневные часы. Гитлер потребовал создать тактический запас из 600 самолетов– снарядов, которые были бы выпущены только по экстренному приказу Верховного командования. Он проницательно заключил:

– Все подготовительные мероприятия должны проводиться с учетом того, что транспортные коммуникации, ведущие к стартовым площадкам, могут подвергнуться массированным атакам противника и быть разрушены.

Четыре дня спустя полковник Вахтель отвел войска от ложных стартовых площадок и перебросил их на хорошо закамуфлированные настоящие площадки. Дорого обошедшиеся и теперь совершенно бесполезные «лыжные» площадки были заминированы и покинуты. Они свою роль выполнили.

После поступления сигнала о начале наступления Вахтелю давалось не более шести дней для установки сборных катапульт на новых площадках.

«За прошедшие месяцы, – писал он 2 июня, – мы стали свидетелями безжалостной, ожесточенной битвы с врагом… в это короткое временное затишье борьба вступает в свою решающую фазу. Большой вопрос: будем ли мы первыми, кто откроет огонь? Или противник пересечет Ла-Манш до того?»

В его полку не было ни одного человека, который не знал бы ответа на эти вопросы. Атака самолетов-снарядов подавила бы высадку противника в зародыше.

14

На исходе третьей недели марта начальники штабов уверенно заявили, что в конце апреля практически все «лыжные» площадки будут уничтожены. Однако ближе к концу апреля аэрофотоснимки показали новый вид пусковых сооружений значительно более простой конструкции. 2 мая, на совещании по операции «Арбалет», в котором приняли участие начальники штабов, лорд Черуэлл привлек их внимание к попыткам немцев восстановить «лыжные» площадки. Министерство ВВС, обеспокоенное словами Черуэлла, распорядилось в четвертый раз провести аэрофотосъемку Северо-Западной Франции.